Синдром разрушения

А потом входная дверь с щелчком открылась. И в прихожую зашел блондин, держа в руке стаканчик из известной кофейни. Заметив обеспокоенное лицо Марка, Ник повернул голову набок и по-доброму засмеялся.

– Я отошел за стаканчиком эспрессо, а не в мир иной. – Ухмыляясь проговорил Ник, спешно сбрасывая с ног красные кеды.

Марк лишь надулся. – Я не искал тебя, просто… – Он почесал затылок, надеясь за это время придумать оправдание своим нелепым действиям.

– Брось, я виноват перед тобой, ушел не предупредив. – Ник протянул парнишке небольшой пакет, в котором находилось что-то вкусно пахнущее.

– Это что…пончики? – Обескуражено протянул Падальщик, доставая из упаковки мягкую и податливую булочку с дыркой по центру. На ярко-розовой глазури выделялась кондитерская присыпка. Марк улыбнулся. Как давно он не видел подобных кондитерских лакомств? Но скучал ли он по ним?

Во рту растворялась сладость, которая показалась слишком сказочно вкусной. Марк жадно откусывал снова и снова, пока не обнаружил, что полностью съел его.

Ник улыбнулся реакции подростка. – Рад, что угадал с угощением. Я помню, что пончики любят почти все.

Марк погрустнел. Он отлично знал, что у блондина на душе. Но искренне не понимал, почему он не сидит сейчас в комнате, опустив голову. Почему он не сломлен.

– Может чаю тебе налить? – Бодро проговорил Ник, заходя на кухню. Его стаканчик эспрессо остался стоять на тумбочке в коридоре. Марк взял в руки пустой стаканчик, на котором виднелось имя… «Ники» – игриво написали размашистым почерком.

– Ты все еще скучаешь по ней… – Шепотом проговорил Марк, грустно улыбаясь.

Падальщик зашел на кухню, наблюдая за курящим блондином. Ник делал затяжку блаженно улыбаясь. На кухонной столешнице лежала небольшая упаковка сигарет, которую блондин вертел правой рукой, наблюдая за ней с неподдельным интересом.

– Ты травку куришь? – С отвращением проговорил Марк, присаживаясь напротив Ника.

– Что? – Блондин рассмеялся. Причем это вышло так искренне, что Падальщику стало тревожно от того, что его друг сошел с ума от потрясений.

– Нет, Марк. Я просто внезапно осознал, что она жива.

Ник помолчал. Улыбка сошла с его лица, оставив его таким серым и безжизненным. – На самом деле, я рад. Ты живой, она жива. И даже хорошо, что она не помнит о нашей любви… – Ник помолчал. Марк понимал, что слова даются ему чертовски тяжело.

– В любом случае, вы оба живы. И вы оба в мире, где нет этой заразы. Ты сможешь влюбиться, сможешь повзрослеть не убивая. Она выйдет замуж за того, кто… – Ник закрыл лицо руками, потом неожиданно ударил по столу.

Марк потянулся за пончиком, следующий был с голубой глазурью с белыми блестящими шариками. – Куда ты клонишь, Ник?

Блондин улыбнулся, наблюдая за тем с каким аппетитом подросток поедает следующий пончик. – К тому, что ты останешься в этом мире. И Ви останется. Так будет лучше.

– Да черта с два! – Марк говорил жестко и излишне эмоционально. – Почему ты так поступаешь, Ник?

– А что не так?! Все, к чему я прикасаюсь. Все, кому дорог я. Разве они мало страдали? Знаешь, привкус и запах бензина до сих пор преследует меня. Так почему я должен с кем-то делить то, что чувствую?

Марк покачал головой, толкая к Нику, оставшиеся пончики. – Я не знаю той жизни, о которой ты мне говоришь. Я знаю другую… – Падальщик опустил глаза, собираясь с силами. Злость, печаль, ненависть: все эти чувства метались в подростке, который тщетно пытался подобрать слова.

– Ник, я благодарен тебе. Не вини себя в том, что все так случилось. И не ставь крест на вас с Ви. Как бы тебе не хотелось избавить ее от боли…Черт, ты же понимаешь, что это невозможно!

Ник поднялся изо стола. Подошел к окну, полностью отворачиваясь от Падальщика. – Повзрослей уже наконец, Марк. Суть взрослой жизни в том, что ты не можешь исполнить все свои желания. Потому что многие из них идут вразрез с потребностями других людей. Нельзя строить свое счастье на насилии.

– Ник! – Марк сорвался на крик. – Не понимаю я! Ты же любишь ее! Почему ты опускаешь руки! Ты столько сил приложил к тому, чтобы найти ее, а теперь сдаешься?

Блондин молчал. На фоне Падальщика он казался полной противоположностью. Подросток был весь красный от злости и негодования, что метались в нем, создавая подобный коктейль. Ник же был мертвенно бледный. Его хмурость граничила с полным безразличием.

– Я не искал ее, Марк. – Его голос, словно раскат грома, взбудоражил все вокруг. Заставил Падальщика замереть, впасть в ступор.

– Все это время, я старался жить без нее. Я старался привыкнуть к этому.

– Что ты такое мне городишь! – Марк говорил более спокойно. Но в его тоне чувствовался все тот же гнев. – Не могу поверить, что ты ее бросил. Получается, что ты бросил и меня и… – Марк поднялся изо стола. – Черт возьми, а я ведь считал тебя другом, считал, что ты костями ляжешь за тех, кто тебе дорог. А получается, что ты эгоистичный ублюдок.