Синдзи-кун и искусство войны

Мария-сан начинает плакать, потому что она недостаточно хорошо заботится о Кикуми-тян и теперь та хочет умереть. Кикуми успокаивает ее и говорит, что лучшего опекуна ей и не снилось, и что она ее любит, но она все равно хочет попробовать, пусть Кеко-сан сделает все, что она сможет, даже если это будет больно. Я уверяю, что больно не будет, возможно только чуть-чуть. Кровушка обладает сверхмощный обезболивающим эффектом, уникальным — убирает именно болевые импульсы, оставляя человека с ясной головой и возможностью ощущать все остальные чувства на сто процентов. Можно было бы кровушку в ампулы разливать для экстренного излечения и обезболивания — так цены бы мне не было. Но увы, так не выходит, как только капля отрывается от основной массы — теряет свои свойства. Потому то у меня и кровавые пули или метательные иглы не очень выходят. Только контакт. Хорошо, хоть нити и тентакли научился использовать. И кроме того — эффект импринтинга также имеет место быть, не до конца изученный, не понятый нами, и если об этом, кто узнает — то большие вопросы поднимутся. Потому Марию-сан и Кикуми-сан — мы заранее ставим в известность. Так и так, уважаемые, вылечить мы Кикуми вылечим, но у нее может возникнуть нездоровая привязанность к Кеко-тян, то есть ко мне. Нет, это не ментальная магия, упаси боже, просто … влечение. Да, обычное влечение, вполне преодолевается, как и любое подобное чувство.

— Он. а, она же и меня в свое время излечила. — делится Майко с Марией и Кикуми, которые слушают ее, боясь пропустить хоть словечко: — а тогда я еще не знала, почему меня на него… нее тянет, вот. Две недели держалась! Потом как моральные рамки и прочие предрассудки. А потому подумала — какого черта? Он же мне жизнь спас, так чего я кочевряжусь? Ой! — Майко понимает, что периодически обращается ко мне «он», вместо «она» и прижимает ладонь ко рту. Я смотрю на нее уничтожающим взглядом, только из-за всего этого флера тайны и секретности я тут в женском обличье, а она давно уже проговаривается. Уже раз пять как проговорилась. Нет, разведчика из нашей Майко не выйдет, хотя она то для этого дела экипирована лучше других. Но характер не тот. Не Штирлиц она у нас. Она у нас Халк.

Мария-сан просит не беспокоится, говорит, все же знают, что у Сумераги-тайчо трудности с собственной половой идентификацией. На словах «все же знают» — я поперхнулся чаем. Все, знают, понимаете ли! Не только в Сейтеки, но и в пригородах Токио оказывается все знают, что у меня проблемы с половой идентификацией. Нету у меня проблем с этой идентификацией, о чем и я говорю всем присутствующим. Я — мужчина и все тут. Майко и Мария-сан обмениваются понимающими взглядами и кивают. Да, да, говорят они, никто ж и не спорит. Можешь хоть кем себя считать — говорит Майко, лишь бы человек хороший был. Мария-сан в свою очередь говорит, что неважно, с какими гениталиями человек родился, у каждого есть право выбора в современном обществе. Я объясняю Марии-сан, что я — парень, всю жизнь был парнем, а все эти переодевания и прочие травести штучки, потому что в самом начале что-то не так пошло. И я даже могу показать человека, из-за которого что-то пошло не так. И пальцем на Майко. Так вот подумать, это ж она меня убедила в первый раз переодеться, тогда, при обмене Читосе. Так что, генеральный курс партии верен как всегда — во всем виновата Майко!

Майко кивает и подтверждает, что она во всем виновата, но как-то… неубедительно что ли? И обменивается с Марией таким взглядом, что сразу становится ясно — никто мне тут не верит. Мария кивает и говорит, что верит мне, таким твердым убежденным тоном, что становится ясно — не верит. И ладно. С точки зрения конспирации — так даже хорошо. С точки зрения меня как мужчины — немного обидно.

— Ладно. — говорю я, понимая, что все эти хиханьки сейчас — от нервов. Надо дать людям и улыбнуться, без этого никак.

— Я согласна! — говорит динамик в недрах кресла-паука, а сама Кикуми изображает кривую усмешку — половиной рта. Видимо при операции перерезали ей нервы, половина лица у нее ничего не изображает. Абсолютно. Немного жутковато, если честно. Эффект «зловещей долины».

— Хм. Хорошо. — я ведь даже сказать ничего не успел, а она — согласна. С другой стороны, вот поставь меня на ее место — точно так же бежал бы впереди телеги с криками — Да! Согласен! Потому, что мысль что и эту ночь придется провести вот так — она пугает. Надежда — тоже пугает. А вдруг не получится. Все пугает.

— И я тоже. — говорит Мария-сан: — лишь бы Кикуми хорошо было. Вы только пожалуйста, позаботьтесь о ней как следует, Сумераги-тайчо, я же знаю, что вы таких девочек спасаете. И с гокудо из-за этого воюете. Пожалуйста.

— Воюем с гокудо, да. — кряхтит Майко, ей немного неудобно, что ни черта мы не воюем со старым Джиро, даже скорее дружим. Но в «веселых» заведениях под эгидой гокудо теперь никакого насилия, это факт, за ними Читосе присматривает периодически. Курирует, так сказать. В этой части навели порядок в танковых войсках, устранили разброд и шатания, показали кто тут главный.