Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным

— О, это только начало, А-тян. Ты действительно — ценная. Например… для твоей подружки. Этой… Снежной Девки… так кажется вы ее зовете? Вода и камень, лед и пламень не столь различны меж собой… инь и ян, противоположности притягиваются, нэ, А-тян?

— Не смей касаться своим поганым языком ее имени… — говорит она, зная, что он ее не послушает: — ты недостоин и мизинца на ее ноге…

— Даже так! — ухмыляется Кэйя: — Знаешь, а у меня есть теория. С учетом, где именно бывал мой язык… и что ты делала своим языком с этим самым мизинцем… и другими пальчиками на ногах уважаемой Юки — мы с ней своего рода родственники. По крайней мере я точно могу сказать, что там, где бывал ее язык — мой тоже бывал. Хм… как это называется у вас, у молодежи? Непрямой поцелуй?

— Отвали. Тебе не вогнать меня в чувство вины и рефлексию. Я изучала Юнга. Я — это не то, что со мной случилось. Пусть даже со мной когда-то случился ты. Я была просто маленькой девочкой, а ты уже тогда был законченной сволочью. У меня все в порядке с самооценкой. Более того — это у меня есть теория, Кэйя-кун. — она знала, что он терпеть не может, когда к нему так обращаются.

— И знаешь в чем эта теория заключается? В том, что клетки человеческого организма обновляются каждые семь лет полностью. Я давно уже не та запуганная маленькая девочка, которая делала все, что ты от меня требовал, лишь бы ты прекратил избивать мою мать. И где бы твой язык ни побывал — он сейчас гниет в земле, а я — я уже больше не А-тян, которую ты знал. Так что можешь даже не стараться. Или можешь стараться. Мне все равно. У меня есть дела. Я — поправлюсь и найду Сина, вытащу его из лап «Ахимса корп». А потом мы найдем этих двоих и надаем им по жопе за то, что они так нас напугали. А потом я приду в гости к Юки и обниму ее. И скажу, как я по ней скучала. А ты — будешь продолжать гнить в земле и страдать в аду, где тебе самое место.

— Вот как. Вот как. — Кэйя чешет подбородок. Он всегда так делала, если у него не было слов. Вот и все, думает она, прощай Кэйя. Надеюсь мы не увидимся — для твоего же собственного блага. Она закрывает глаза, чувствуя, что истощена до предела этим бредовым разговором.

Прямо сейчас у нее одна надежда — что время дискретно и что пока она вот тут лежит в шатре местных туарегов — в ее мире не прошло и секунды. Что она успеет разобраться со своими делами тут и на ее призыв появится Сакура, для которой прошли доли секунды, и она появилась на зов. Так что не все потеряно, надо вставать на ноги, надо благодарить людей, которые спасли ее, надо искать столицу Империи, может быть там есть ключ к возвращению домой. В конце концов Юки заметит, что их нет и уж ей-то Сакура не откажет. Розовая ниндзя привязана к Юки, и если раньше это были дружеские отношения, то сейчас… нет, она не ревнует. Сакура видела в Юки скорее материнскую фигуру. Наставника и старшей сестры. Вот у кого ультимативная способность — думает она, завидую ей, завидую ее прыг-скок по мирам, сегодня здесь, а завтра там. А огонь? Огонь — это только разрушение, это постоянный голод, это пепел и сажа после. Единственно для чего она хороша в плане созидания — это барбекю. Вот закончим со всем этим и выедем на природу, думает она, устроим барбекю, вскипячу какой-нибудь пруд… только без рыбы. Или сразу на горячие источники сгонять — старый Джиро не откажет. Прошли те времена, когда старый Джиро мог отказать ей в настойчивой просьбе. И она не испытывает чувства вины, что бы там Кэйя не говорил. Когда ты в семье — то обязательства и права распределяются так — кто наверху — у того больше прав, но больше и обязательств. Если ты сам сдал своих людей полиции, государству или Инквизиции — твои люди вправе не считать тебя более главой семьи. И она вправе была спалить и самого Джиро и его Вишневый павильон со всем поместьем и эту прихвостню Кику вместе с ним. Так что пусть спасибо скажут, что карпами отделались. Что же до Кики и ее мелкой мести — то пусть подавится своей жизнью рядом со стариком. Она, Акира — прошла этот этап. У нее теперь другие дела. Иные планы. Она — движется вперед и не оглядывается назад.

Она улыбается. Хорошо, что Майко вместе с ней. Наемница, хоть и взбалмошная, хоть и небрежная и авантюристка в душе — хорошо понимала с какой стороны на бутерброд масло намазано. Ей, с ее способностью и любовью к ближнему бою, способность Сина дает мощный рывок в уровне, удачную синергию, превращающую средней руки метаморфа в богиню войны. И уж конечно, Майко такого не упустит, не из такого она теста. И она — честная. Зная, что ей дает Син — она дает взамен все. Всю себя без остатка. И она это делает не только потому что честна, но и потому что боится. Боится снова стать просто метаморфом средней руки. Перестать быть Могучей Майко, богиней войны, неуязвимым клинком Сумераги-тайчо.