Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным

— Сакура, Сакура, Сакура! — шепчет она и где-то позади раздается легкий хлопок и в воздухе — проплывают розовые лепестки, а босые ножки касаются бетонного пола.

— Хм? — раздается голос и Читосе с чувством невероятного облегчения оборачивается, чтобы узреть Сакуру-тян во всей ее красе — в розовой пижамке с мишками и лицом, перепачканном в малиновом джеме. Вместо ее неизменного ниндзя-то в руках, тоже перепачканных в том же самом джеме — игровой джойстик от приставки. Отдыхает девочка, думает Читосе, а я тут со своими глупостями.

— Сакура-тян, прими пожалуйста мой дар — протягивает ей конфетки Читосе и лицо у Сакуры смягчается. Она делает шаг вперед, прижимая джойстик к груди и аккуратно выбирает конфетки из ее ладони. Читосе не разделяет легкомысленного отношения Майко к Сакуре, она понимает, что Сакура при всей ее наивности и социальной неустроенности — одна из сильнейших паралюдей мира и уж что-то, а устроить парочку неприятностей она может кому угодно. Если бы она задалась такой целью. Иногда страшно подумать, что мир, таким, каким мы его знаем — зависит от того, с какой ноги сегодня встала девочка в розовой пижаме, или там — не слишком ли обострилась паранойя у одной популярной певицы и айдола. И та, и другая могут устроить карачук в мировом масштабе… просто не хотят. И слава богу, ей еще замуж выходить и детей нянчить в домике у озера. Потому к Сакуре, несмотря на ее няшность и заспанный вид и джем, размазанный по лицу — она отнесется со всем возможным вежеством. С поклоном и подношением, как и положено при обращении к силе, превосходящей все разумные пределы.

— Хи! — довольная Сакура тут же набивает рот конфетами и жмурится от счастья. И как у нее не слипается все, думает Читосе, целыми днями может конфеты есть, и не запретишь ей — она из других миров их таскать может. На Бартаме так и вовсе храмы в ее честь стоят, там целые чаши с подношениями стоят. Юки, правда, говорила, что она своим указом запретила настоящие сладости туда класть, а то Сакура лопнуть может и там сейчас больше не сладости, а их изображения и слепки кладут… но все равно ей достаточно в любой дом в Бартаме шагнуть, чтобы ей полный подол конфет насыпали. Демиург-сладкоежка.

— Сакура-тян, ты уж извини меня за срочный вызов. Мне… одежда моя нужна и пистолеты. У меня дома… то есть у Сина дома — под кроватью ящик лежит. Тяжелый. Принесешь мне? Пожалуйста. А я тебе еще конфет дам… и Юки тоже чего-нибудь куплю. — говорит Читосе, стараясь не тараторить и переступает босыми ногами. Холодно стоять босиком на бетонном полу, а ботинки с охранника она снимать не будет. Уж лучше замёрзнуть.

— Хм? — Сакура наклоняет голову и смотрит на нее. Исчезает с легким хлопком. Тут же появляется вновь — с ее ящиком в руках!

— Ой! Спасибо! Спасибо! Дай я тебя обниму! — и Читосе с удовольствием обнимает маленькую ниндзя, тиская ее в своих объятиях: — Просто выручила!

— Пф! — Сакура отталкивает ее и недовольно вытирает ладошкой свою перепачканную мордашку. Протягивает ей руку и разжимает пальцы. На ее ладони лежит цветок. Это не сакура, думает Читосе, похож, но не сакура. Лепестки необычно большие и их так немного… цветок с Бартама? Она берет цветок из руки Сакуры. Когда демиурги предлагают дар — не следует отказываться. Закрепляет его у себя в волосах, понимая, как выглядит со стороны — абсолютно голая девушка с пистолетом в руке и цветком в волосах. Сейчас я оденусь, у меня в ящике моя одежда, тяжелые армейские ботинки со стальными вкладышами в подошве, наколенники, налокотники, нож, и самое главное — запасные пистолеты. И патроны.

С другой стороны, думает она, будет довольно поэтично поубивать их всех из их же стволов. Да, «Тип 51» далеко не так удобен в руке и патронов в магазине маловато и спуск тяжелый, рывком вниз, но что-то в этом есть… как говорил Станислав Ежи Лец, убежав из концлагеря во второй раз, когда охранник заставил его копать собственную могилу лопатой «романтик решил бы что это великолепная сцена для смерти и умер бы. Я — юморист. Я убил его этой же лопатой».

А я — поэт, думает Читосе, разглядывая «Тип 51» у нее в руке, зачем мне тратить свои патроны и амуницию? Потом опять придется пистолеты выкидывать и делать вид что мы тут ни при чем. Раз уж я тут — воспользуюсь тем, что под рукой. Только вот оденусь… и пусть входные отверстия в головах у местных идиотов, решивших бросить вызов Сумераги-тайчо будут диаметром не девять миллиметров, а семь шестьдесят два — в конечном итоге важен результат, не так ли?

— Удачи! — серьезно говорит ей Сакура и прежде чем Читосе — удивленно вскидывается, раздается тихий хлопок, и Сакура исчезает, растворяясь в воздухе. На ее месте — остается легкий смерч из розовых лепестков, которые также растворяются в воздухе, распространяя благоухание и прохладу.