Синее на золотом

Никто не ответил ему, да он и не ждал ответа. Во дворе он вскочил на лошадь, не сразу попав ногой в стремя, подождал, пока его подчиненные тоже поднимутся в седло, и маленькая кавалькада двинулась обратно к укреплениям.

Глава 6

Оливье не спал всю ночь. Незадолго до рассвета, в последний раз обойдя часовых, он наконец вернулся к себе и попытался уснуть, но едва он закрыл глаза, как снаружи послышался какой-то шум, и через минуту на пороге показался Арман. Судя по всему, шевалье находился не в духе, потому что он хлопнул дверью гораздо громче обычного.

– Что-то не так? – спросил виконт, зевая. – Опять синие?

Арман сел на свою кровать. Лицо у него было угрюмое.

– Я только что узнал, – сказал он. – Англичане близки к тому, чтобы взять Тулон.

Оливье вздохнул.

– Тулон находится на другом берегу – средиземноморском. Какое отношение это имеет к нам?

Арман ответил не сразу.

– Я думаю о том, что будут о нас говорить после этой войны, – наконец промолвил он. – Разве ты не видишь, что происходит? Англичане хотят отобрать у нас все порты, притворяясь, что помогают делу роялистов. Тулон, Дюнкерк – это же все звенья одной цепи! Они хотят по-прежнему властвовать на море и чтобы мы были слабой, униженной державой… а мы? Мы помогаем им – по своей воле! Я чувствую себя предателем, Оливье. Я променял свою честь и родину на пустые слова… и ведь я знаю, что, когда все кончится, когда Дюнкерк будет во власти герцога, англичане отделаются какой-нибудь мелочью, полком людей или деньгами, которых заведомо не хватит для наших целей. И это сводит меня с ума! Получается, что эти оборванцы, синие, бывшие конюхи, жалкие адвокаты, все они лучше нас, потому что можно говорить что угодно, но они защищают страну. Но я не могу быть на их стороне! На стороне людей, которые сажают в тюрьмы детей и посылают на казнь женщин! Это бесчеловечно!

– Успокойся, Арман, – проговорил виконт. – Ты забываешь, что их страна – не наша страна.

– Да, но и та страна и эта называется Францией, – возразил Арман. – И как их разграничить? Что, двадцать лет назад, при королях, страна была одна, а потом стала другая? Или я должен повторять, как некоторые выжившие из ума старики в Кобленце, что революция – это какой-то заговор, который возник из ничего? Химера, мираж? Почему же мы столько боремся с этим миражом и не можем его одолеть? А если мираж – вовсе не они, а ты, я и герцог Йоркский?

Оливье хотел обратить все в шутку и сказать, что кто-кто, а герцог Фредерик точно не является миражом, но тут в дверь постучали, и виконт понял, что теперь уже ему не уснуть до самого утра.

– Войдите! – крикнул он. – Чтоб вас черт побрал, – вполголоса добавил он.

Арман мрачно покосился на вошедшего Робера де Ларсака. Бывший командир Оша ухмыльнулся и перевел взгляд на лежащего Оливье.

– Господин виконт, вас не затруднит пойти со мной? Солдаты графа Бэйли задержали одну особу, которая выбралась из Дюнкерка. Бэйли решил, что она шпионка, и принялся сам ее допрашивать, но с его французским… – Ларсак ухмыльнулся еще шире. – Я только что случайно узнал о ней, потому что Бэйли вбил себе в голову, что ее послали синие. Она говорит, что искала вас.

– Как ее зовут? – вмешался Арман.

– Она говорит, что ее зовут Тереза, маркиза де Доль, – объяснил Ларсак. Оливье поднялся с постели и стал натягивать мундир. – Весьма запоминающаяся особа, и на лице у нее, – он показал, – вот такой шрам.

Друзья переглянулись.

– Когда я видел ее последний раз, у нее не было никакого шрама, – промолвил Арман. Он уже забыл о своих терзаниях, потому что его переполняла тревога за Амелию. Откуда у Терезы на лице шрам? Неужели на их дом напали эти мерзавцы, и Терезе пришлось бежать?

Граф Бэйли, которому герцог Йоркский поручил заняться отловом шпионов и вообще подозрительных людей, расположился в маленьком домике среди дюн. Раньше здесь жили охотник-фламандец и его сынишка, и они могли считать удачей, что их не вышвырнули из собственного дома, а милостиво разрешили ютиться в сенях – при условии, что они не будут слишком часто попадаться господину графу на глаза.

Войдя в дом, Арман сразу же услышал голос Терезы, которая яростно с кем-то спорила. Ординарец не хотел их пускать, но Оливье просто оттолкнул его плечом и вошел.

– Наконец-то! – вскричала Тереза. – Оливье, это вы!

Маленький кругленький граф Бэйли, который больше всего смахивал не на аристократа, а на актера-комика, надулся. Он уже мысленно рисовал себе, как герцог расхвалит его за поимку шпионки, которая выдавала себя за маркизу, и нате вам…

– Ви знать эта сьпион? – на прескверном французском обратился он к виконту.

– Да-да, – подтвердил Арман, подражая его выговору. – Ми знать. Ви не изволить волноваццо, господин граф!

Робер де Ларсак прыснул, но тотчас принял серьезный вид. Оливье же, увидев изуродовавший Терезу шрам, на мгновение изменился в лице – и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы улыбка тотчас же сползла с ее губ.