Синее око

...Уже на переделе Олин голос:

— Хрруп-пу! Хрруп-пу!

Догнали лодочный ряд.

И опять лодку вкось повело.

На гонку смотрит с берега Паша Францев. Вот он кинулся лётом вперед. Опередил лодки. Выскочил на бон. Там парнишка в байдарке притулился к плоту.

Паша выхватил у парнишки весло. Тот не ждал. Сразу перевернулся.

— Хрруп-пу! — Оля задает своей команде такт. — Ба́ковые, нажимай! Баковые!

Францев плывет с веслом наперерез своей бригаде.

— Олька! — кричит он. — Весло хватай! Весло!

Схватила. Правит.

Лодка прямо идет. Сейчас всех догонит. Олин голос уже не различить в общем гвалте рулевых...

Одну лодку обошли, еще одну... Времени нет. Финиш. Третье место.

Одиночки идут. Поглядеть на них сверху, как утята-хлопунцы бегут по воде, быстро-быстро шлепают крыльями. Силы много, а не взлететь.

Широков уже впереди.

Частит, торопится, нетверд в лодке Францев. Бежит вровень с ним по берегу бригада Пушкаря.

— Да-вай, Паша. Да-вай! Да-вай!

Красиво, плавно и мощно уходит всё дальше чемпион. Он первый на финише.

Вечером Олег и Оля пришли в кино.

Во всю квадратуру экрана раскинуто некое кафе. Или же некий ресторан. Некто толстый — за стойкой бара. Бармен. Некто худощавый и несчастный — по сю сторону стойки. На эстраде танцпрограмма, ревю, неприличное в пределах дозволенного кинопрокатом. Олег смотрит на экран. Оля смотрит на экран. Олегова рука ползет во тьме к Олиной руке. Доползла и накрыла сверху. И замерла. Некто на экране в неизбывной своей тоске хлопнул рюмку коньяку.

Олег и Оля глаз не сводят с кинофильма. Олег сжал пальцы. Оля ничего, не против. Еще сильнее сжал. Сграбастал.

Оля вдруг потянулась к Олегову уху и зашептала:

— Ты на меня сегодня в лодке так кричал. Такие слова говорил! С первого номера тебе не достать было, а если бы на четвертом сидел, так, наверное, веслом бы меня ударил. Я и не знала, что в тебе такое есть. Я думала, ты тихий.

По экрану бежит автомобиль, похожий на морскую свинку. Очень быстро сворачивает за угол, оставляет по себе дырявый ком дыма и очень громкий треск. На экране ночь. Человек в плаще выдвигается из-под ниши в свет фонаря и сумрачно смотрит вслед автомобилю.

Олег Холодов тоже смотрит вслед автомобилю. Он прижал Олину руку к своему боку и шепчет:

— Это потому, что я тебя люблю.

Паша Францев едет на мотоцикле по ночному Приморскому шоссе. Он приторочил на багажник холодильник «Ленинград». Очень трудно ему ехать с таким непомерным для маленькой машинки грузом.

На повертке в Солнечном Пашу остановил автоинспектор:

— И мотоцикл гробите, и холодильник страдает, хотя бы деньги пожалели, что уплочены за эту бандуру. Охота на транспорте сэкономить, а наши нервы тоже не застрахованы. Вот я вас пущу на трассу с негабаритным грузом, а сам буду тут с ноги на ногу переступать. Это всё равно что жену с приятелем в Сочи на отпуск отправить...

— Товарищ лейтенант, так я же со своим мотоциклом в законном браке. Я за него ручаюсь. Он у меня что хочешь вывезет...

Францев приобнял холодильник, несет его по говорливой лесенке на второй этаж, в материнскую комнату.

— Пашенька, — радостно, но в то же время и жалостно приговаривает мать, — ты сам здесь живи. Что же я буду одна-то прохлаждаться около холодильника?

— Мама, давай испытаем холодильник, я сейчас сбегаю за бутылкой вина, мы вино остудим.

— Тебе же пить нельзя, ты же в коммунистической бригаде.

— Я, наверно, уйду с завода.

— Ну и слава богу! Тебе учиться надо. Образование получить.

— Да нет же, мать, я не про то.

— А про что же?

— Я сбегаю за бутылкой...

Идет совещание районного актива. На сцене трибуна и президиум: три ряда стульев за столом. Председательствующий объявляет:

— Слово предоставляется директору завода «Поршень» товарищу Евлампиеву, приготовиться бригадиру коммунистического труда фабрики «Веретено» товарищу Кокоревой.

— Главная наша беда, товарищи, — говорит директор, — это текучесть кадров. Для многих квалифицированных станочников работа на заводе стала сезонной обязанностью. Зиму они стоят у станка, а летом устремляются за город. Многие имеют там собственные дома или хотя бы будки: наподобие собачьих конур. Дышат вольным воздухом, возделывают, понимаете, клубничку или, к примеру, настурцию.

Реплика из зала:

— Видимо, стремятся к гармоническому развитию личности.

— Она у нас вот где сидит, эта гармония, — в печенках! До чего ведь доходит дело: и молодежь на эту удочку ловится. Вот был у нас токарь Павел Францев. Думающий парень. Рационализатор. В коммунистической бригаде работал. Бросил завод. Говорят, видели его, на своем участке в пригороде грядки копает. А в свободное, так сказать, от сельского хозяйства время, рыбу по магазинам развозит...

Голос из президиума:

— Невелика потеря для завода. Францев замешан в пьянке. В районную сатирическую газету попал.

— Ну, знаете, — директор разводит руками, — сам я видал этих пьяниц, и надоели мне они, но ведь людей теряем... Где их потом подберешь?