Синеока, что делать?

— Хорошо. Я понял! Всё понял! Ноу проблем! — как-то нервно согласился с ним директор. Лицо его и плечи просто-таки ходили ходуном. Одна эмоция сменяла другую… — А если…

— Не стоит…

— Да, да…

Возвращались в веселом настроении. Директор с его ужимками оказался забавный малый.

— «А если…»

— «Не стоит…» — передразнивали диалог Лавр и Виола.

— Похоже, руководство лагеря слабо контролируют передвижения детей. В один прекрасный день кого-нибудь схватит леший…

В это время мимо промаршировал средний отряд, напевая: «Вместе весело шагать по просторам… по просторам… по просторам…» Взгляд Лавра неожиданно натолкнулся на хитрые глазки Сашки Аничкина.

— О! Дирёвня…

В ответ Лавр показал кулак.

— Ребята! Важная информация… — услышал Лавр голос вожатого…

Месть Лианы

Иннокентий Петрович третий день безвылазно торчал на работе. Вместе с командой «будущего» он, шаря глазами по карте района, пытался отыскать новый клочок земли под строительство химкомбината. Или «пан» или карьера его покатится по наклонной.

«Такие крупные проекты или идут как по маслу, или начинают спотыкаться о каждый камень… Камень преткновения! Откуда только взялась эта «эко» на мою голову!» — злился он.

— Нет земли, нет комбината! — сказал он, как отрезал, опять же будущим заму и главному инженеру.

— Лисий Бор числится в Госреестре за этой… дочкой Мазая ещё с девяностых. Все документы в порядке. Она зарегистрирована как частный предприниматель. Мы своими глазами видели, что деревня стоит не первый день. Хозяйство действующее. И тебе олени с пантами, и ягодка малинка… С одной ягоды выручка почти миллион рублей за сезон! А на днях они получили сертификат качества на жемчуг, — упадническим тоном произнёс адвокат. — Не подкопаешься!

— Интересно, она замужем? — с иронией в голосе спросил главный инженер.

— Не удивлюсь, если у них там свободная любовь процветает! Видел этих писаных красавцев, так по деревне и шастают. Туда-сюда, туда-сюда! Все равны, как на подбор с ними… Черномора, кстати, я с ними не видел. По всему Синеока заправляет одна.

— Бродил за ней какой-то… Шмель.

— Думаю, что он ни при делах. Взгляд какой-то потухший… При такой-то бабе! — хмыкнул Иннокентий.

— Да уж. Линда Евангелиста… Точёная, словно из мрамора.

— Недоступная, наверное. И холодная, как Снежная королева! Оттого Шмель и грустит. Ха-х, — заржал будущий зам.

Иннокентий Петрович вздохнул и расслабил галстук:

— Пойду-ка я домой. Приму душ да пообедаю нормально. Если по три дня дома не бывать, моя тоже станет как Снежная королева.

— Разбежимся. Ты прав, Иннокентий, — лукаво подмигнул зам, взял со стула пиджак и, насвистывая, отправился на выход.

* * *

— Дорогая, я дома! — крикнул с порога Иннокентий и услышал звон разбивающегося стекла. Заглянув в зал-студию, он увидел растерянное, зарёванное лицо Лианы.

— Я испугалась… — всхлипнув, объяснила она.

— Так испугалась что сразу слезы выступили?

— Да. Не могу остановиться.

— А что произошло. Мою малышку кто-то обидел?

— Эта ведьма! Она мне нахамила и выгнала взашей! Чувствую себя оплёванной!

— Какая ведьма? Откуда выгнала?

— Ещё вчера… я захотела прокатиться и вернулась в ту деревню… Они обещали фотосессию, а визитки не дали…

Лиана вся сжалась, рассказывая, словно побитая собака.

— Я всего-то хотела прогуляться по посёлку, подышать свежим воздухом, а меня выперли. Накричали! Будто у них не деревня, а закрытая зона! Знаешь, дорогой. Не удивлюсь, если они там чем-то противозаконным занимаются. Коноплю выращивают или вьюнок… Ну, тот самый, наркоманский!

— Думаешь? — с интересом выслушав рассказ, спросил Иннокентий. — Натравить на них наркоконтроль? А что, идея! Эта деревня мне все планы смешала. Сейчас в душ, а потом…

Иннокентий скинул на ходу брюки, рубашку и скрылся за дверью ванной комнаты. Мысль натравить на Синеоку наркоконтроль его развеселила, и, намыливаясь, он что-то увлеченно насвистывал, временами пропевая: «…Бегут ручьи, звенят ручьи. И тает снег, и сердце тает…»

Лиана в самом деле не могла перестать думать о том, что случилось. А разве она виновата в чем-то?

Ей просто захотелось вернуть любимого! Это же не преступление!

— А эта ведьма? Она его подчинила себе, как делают все берегини! Обольстить, очаровать и бросить — вот всё, на что способны лесные феи. Они не могут любить, как мы: простой магический народ. Не привилегированный. Гордячка! Возомнила себя кем? Думает, коли Владычица, можно вот так на людей кидаться!

Сказав это, Лиана поймала себя на том, что «путается в показаниях»

— На людей… на людей… а человек — он кто? Он царь природы! Вот он кто. Я теперь человек, и мне решать, быть Лисьему Бору или не быть!

Когда Кеша вышел из душа, то застал Лиану с сомкнутыми губами, решительным взглядом топающей ножкой по звонкому ламинату цвета топленого молока.

— Я уже боюсь-боюсь… дикая кошечка, — направляясь к Лиане, заигрывающе просюсюкал он, скидывая опоясывающее бёдра полотенце.

— Я просто так не оставлю. Эта хамка… она ответит!

— Ответит!