Синергия

Усатые, насколько мне известно из школьного курса биологии, это не те киты, у которых под носом щеточка волос, как у Боярского, Розенбаума или той же Кончиты Вурст (прости Господи, что помянул всуе!), а такие, на верхней челюсти которых имеются сотни роговых пластинок (и называемых, кстати, «китовым усом»). Пластинки эти располагаются поперек десен с интервалами около сантиметра, образуя подобие густого сита, с помощью коего огромные животные отцеживают из воды планктонных моллюсков, ракообразных и мелких рыбешек. То есть мы при любом раскладе попадем в пасть, где нас предварительно пусть не разжуют, а отфильтруют, однако все равно ведь употребят как еду.

Ладно, буду надеяться, что причина веселья этой рыженькой не в том, что ее крепко приложило по темечку рыбой-молотом (из-за чего она теперь счастлива послужить источником килокалорий для союзного, а не для вражеского создания), а в том, что она местная и знает то, о чем не подозреваю я.

Впрочем, уверенности в том, что поступаю верно, прибавлял и факт, что остатки армии Океаниуса также устремились к группе дрейфующих исполинов. Правда, лишь «пешие». Те же воины и маги, кто остался на коньках (в смысле на морских, а не в обуви для выписывания кренделей по льду), галопом двинулись в тыл. Подспудно я все же желал оказаться среди последних. Ибо угри, мурены, осьминоги, крабы, скаты и прочие агрессивные гады не погнались за отступающими, а стали плотоядно поглядывать на безлошадных гребцов. К счастью, они пока осторожничали приближаться к нашим китам, но по мере концентрации на передних флангах акул смелость их неуклонно возрастала.

До пасти двухсоттонных усачей уже метров сорок, а между нами и неприятелем сто. Теперь тридцать и шестьдесят. А вот уже двадцать и тридцать. Как бы мы ни выкладывались, а без транспорта подопечные Рундины настигнут и схомячат нас все ж быстрее.

Но не догнали! И не сожрали! Им помешала рота дельфинов (которые, между прочим, тоже относятся к семейству усатых китов), прятавшихся до последнего момента за крупногабаритными спинами собратьев, с шевронами гвардии особого назначения и острозаточенными насадками на клювах и плавниках.

– Ну, наконец-то! – тяжело дыша и продевая кисть в одну из многочисленных петель на сбруе приблизившегося улыбчивого друга, произносит русалка (уф, все-таки не сумасшедшая, все-таки знала о засаде!). Потом оборачивается ко мне: – Хватайся да держись покрепче! Нас сейчас потянут во дворец, как говорят у вас на суше: «с ветерком»!

Снова безропотно подчиняюсь.

Взвод юрких «эвакуаторов» в таком же снаряжении, как у нашего дельфина, шустро собирает остальную «пехоту» и действительно на крейсерском ходу мчит к сверкающим башням, башенкам и надстройкам.

Большинство же из стрекочущих мини-китов выстраивается грозным клином и готовится дать отпор.

Полчище супостатов, очевидно, тоже хорошо знакомо с тем, на что способен «спецназ». Поэтому, вместо того чтобы погнаться за нами или по инерции ринуться в бой, резко притормаживает, а потом и вовсе предпочитает ретироваться. Но не прямо уж пускается наутек, как хотелось бы, а лишь чтобы перестроить боевые порядки и продолжить сражение по иным правилам.

Несмотря на, казалось бы, благополучный уход от гибели, нимфа-лейтенант постоянно оборачивается. Складки на ее лбу выдают беспокойство. Волнуется за оставшихся прикрывать отступление дельфинов или что-то еще? Открываю рот, чтобы спросить, чего нам еще нужно бояться, но русалка натыкается на мой взгляд и, не дожидаясь вопроса, поясняет сама:

– Что-то не вижу в стане Рундины тигровых акул. Хотя они должны быть.

– Намекаешь, что у врага тоже припрятан козырь в рукаве? – уточняю я, поздно сообразив, что собеседница, скорее всего, не в курсе, что такое козыри и вообще карты.

Однако та понимающе кивает, после чего глядит вперед, хмурые бороздки на ее личике становятся еще рельефнее, и тихо молвит:

– И, боюсь, что не один козырь!

Тоже поворачиваю голову прямо и замечаю преграждающую нам дорогу группу, в составе которой помимо только что обсуждаемых тигровых акул (тела которых украшены почему-то не полосками, а леопардовыми пятнами) и касатки!

Эх, а до стен крепости-то рукой подать. Сторонники действующей власти из первой (конной) партии уже добрались дотуда. И теперь столь прискорбно поглядывают из-за морских гребешков, ставших по периметру живым щитом, что становится ясно – нам хана.

Акулы и дельфины имеют геометрически сходные обтекаемые тела и плавают приблизительно с одинаковой скоростью. Но первые обладают убойной мощью, а вторые могут похвастать превосходной маневренностью (великаны-касатки, которые по характеру вроде бы и акулы, но по природе-то как раз наоборот, тоже уступают в резвости обычным дельфинам). В итоге при взаимном противостоянии, покамест первые развернутся, более проворные вторые таранят их носами в бока и выходят из схватки победителями.