Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

— А… а то я думала… Ну слава богу. — И мать отстала от него и больше не спрашивала. Это сильная её сторона — не лезть в его жизнь. Так ему казалось всегда, а вот сегодня он со вздохом впервые подумал: «А ведь неплохо было бы, чтоб хоть когда-нибудь влезла она в его жизнь, потормошила, поинтересовалась, что да как… Ведь мать же, не посторонняя!»

Тайка — та, конечно, всё знала: Ирка пробегала мимо, когда разворачивались события, и не могла не рассказать своей подружке. Однако дальше, кажется, не пошло: не только мать, но и отец вроде бы ничего не знает. Вот как оно бывает. Сухой вышел из воды! И всё благодаря Тайке. А мог бы сильно поплатиться… Всё-таки ничего она, Тайка, не трепло и не трусиха. И выходит — совсем не вредная. Вот уж чего никогда не думал Алька!

Он шатался по набережной, сунув в карманы руки, смотрел по сторонам и не видел ни праздничной публики, ни моря, ни Кара-Дага, будто смотрел не по сторонам, а внутрь себя, и ничего хорошего там не находил. Вообще в последние дни в Кара-Дагском стало как-то неуютно, тревожно: поговаривали, что на турбазе обворовали несколько домиков и милиция не нашла следов, что на Чёртов палец — так называлась отвесная скала на Кара-Даге — пытался забраться какой-то парень, но сорвался и сломал ногу, что в столовой кто-то отравился колбасой и пришлось вызвать врача.

Уехать бы отсюда! Хватит. Наотдыхался.

По утрам отец силком тащил его купаться в море, обзывал мямлей. Пусть считает как хочет! Просто здесь, на юге, у него не заладилась жизнь… А так он совсем не мямля.

— Алик, привет! — услышал он рядом и увидел Федю.

Тот стоял с группой модно одетых парней и подзывал его к себе. Алька на этот раз почему-то не обрадовался ему и не захотел подходить; он совсем не знал этих парней и не хотел с ними знакомиться.

И возможно, не подошел бы, если бы не Федина пятёрка, ни за что ни про что сунутая ему, и не обещание того перстенька. Алька поплёлся к группке, которая, впрочем, быстро поредела, пока он подходил к ней. А когда Алька совсем подошёл, у скамейки стоял один лишь Федя.

— Ну как делишки? Всё в порядке? Ты ведь не из тех, кто вешает нос.

— Не из тех. — Алька нехотя улыбнулся и подумал: «Принёс он обещанный перстенёк или нет?»

— Слушай, есть одно небольшое дельце, — сказал Федя. — Совсем пустяковое… Одна дама заказала несколько дорогих кулонов, они готовы, и мы не знаем, дома она или нет… Она живёт в пятнадцатом корпусе, комната два… Не помог бы? Не сбегал бы?.. У меня для тебя кое-что есть…

— А почему же нет? Смогу, — ответил Алька.

— Постой, я сейчас… — Федя отошёл к газетному киоску, и возле него стали собираться те же самые парни, словно только и ждали, когда там появится Федя. Они о чём-то заговорили и время от времени исподтишка поглядывали на Альку, и ему было неловко. Ну подошли бы и говорили при нём. Ведь дело-то какое — пустяк…

Наконец Федя вернулся.

— Договорился со своими: кулоны при них… Иди. Только узнай точно, дома ли заказчица. Сильней постучи в дверь.

— Постучу, — сказал Алька. — Значит, идти?

— Иди.

— А где вы будете меня ждать?

— Здесь. Ну давай. — Федя подмигнул ему и похлопал себя по карману, где, как знал Алька, лежали коробочки с камнями, перстнями и кулонами.

Алька зашагал по набережной, прошёл мимо столовой и нырнул в калитку. Чем дальше шёл он, тем сильнее охватывало его беспокойство. Странно всё это. Почему Федя не отдал ему сразу перстенёк? Жал, торопил, подталкивал на это пустячное «дельце»? Как будто было оно для него не совсем пустячное… А собственно, почему они сами не могли постучать в дверь заказчицы? Боятся, что ли? А чего им бояться? А может, есть чего?

Внезапно Алька почувствовал озноб в спине, как будто к разгорячённому телу приложили холодный металл. А что, если они воры? Самые обыкновенные воры… Они готовятся обчистить эту комнату, как уже обчистили домики на турбазе, и хотят его использовать, чтобы он был — как это у них называется? — ага, кажется, наводчиком. Они сами не хотят лишний раз рисковать и толкают его, чтобы он был их соучастником. И его схватят, арестуют, посадят в тюрьму…

Алька остановился как вкопанный. Вот оно что, оказывается! Какой же он был дурень, зачем брал деньги и согласился взять этот перстень? Трижды дурень!

Что же теперь делать? Он обещал им, они ждут его. Они сами бы сходили к заказчице, если бы здесь всё было чисто… Был один выход: бежать и рассказать отцу, всё рассказать, ничего не утаивая. Отец должен помочь ему, спасти его, вырвать из рук этих парней.

Алька сорвался с места и побежал к своему корпусу.

Он бежал сколько было силы, задыхаясь и немея от страха.