Синева

Тимоша взмыл под потолок, перевернулся через голову, сделал «мёртвую петлю», резко спикировал и пронёсся, как истребитель, мимо отшатнувшегося Сурка.

— Ба… Батюшки! Что ж это делается! — просипел Иван Карлыч.

— Давайте с нами! — кричал мальчик. — Взлетайте!

— А ему слабо! — пискнул Чижик. — Летать — не пенсне носить!

— Но ведь этого не может быть! — жалобно прошептал Сурок.

— Не может! — подтвердил Будильник. — Не может, но ведь летают!

И тут Тимоша и Рекс заложили такие воздушные пируэты, что старый Сурок сел на пол и схватился за сердце.

— Упадут! Упадут ведь! Ай, батюшки! Упадёте! Расшибётесь! Ведь вдребезги расшибутся! — сказал он Будильнику. — Прекратите немедленно! — строго сказал он, стараясь взять себя в руки. Он даже попытался подпрыгнуть и поймать Чижика за сползающие джинсы.

— Не-а! — заорал Рекс — Не прекратим. Мы теперь воще! Захотим — на улицу! Захотим — воще! Куда хотим — туда летим!

— Что это значит? — ахнул Будильник. — «Куда хотим — туда летим!» Без разрешения родителей?!

— Спускайтесь немедленно! — строго приказал Сурок.

— Но почему? — спросил Тимоша.

— Ты упадёшь и больно разобьёшь коленки… или нос…

— Не упаду… Не упаду-у-у… — кричал Тимоша, пикируя и взмывая вверх по всем правилам высшего пилотажа.

— Тимоша! — простонал Сурок. — Спустись, пожалуйста… Все эти полёты плохо кончаются!

— Счас, — сказал мальчик, — вот слетаю на улицу…

— На улицу! — как в набат, зазвонил Будильник. — Родители категорически запретили… Там же дождь, там же машины.

— Вот именно! Вот именно! — поддакивал Сурок. — Спускайтесь немедленно! Прекратите это… — Иван Карлыч не мог найти слово, чтобы назвать это немыслимое явление. — Это опасно! Очень опасно!

Тимоша всегда был послушным, но ему совсем не хотелось спускаться, а, наоборот, ужасно хотелось на улицу.

— Но мы же никому не мешаем, Иван Карлыч! Мы полетаем и вернёмся! Летать безопаснее, чем ходить: ведь все машины внизу. А вверху целое небо и всем просторно!

— Может быть, мы всё-таки спим? — с надеждой сказал старый Сурок. — Может, всё-таки нам это снится?

— Нет! — отрезал Будильник. — Я никогда не сплю!

— Нет! — подтвердил Тимоша. — Я сейчас так о шкаф треснулся! Больно! Значит, не сон!

— Тимоша! — заламывая лапки, взмолился Сурок. — Спускайся скорее, мой мальчик, если ты упадёшь, ты стукнешься ещё больнее!

— Не понимаю, — звенел Будильник. — Мы, конечно, не спим. Но ведь люди наяву не летают…

— А на самолётах! На дельтапланах! — кричал сверху Тимоша.

— Но ведь у тебя ничего этого нет! — сказал Будильник.

— А на крыльях! — закричал Чижик. — А на крыльях что, не летают? Во я как могу! И штопором, и ласточкой!

— У тебя-то, разумеется, есть крылышки! Ты птица! — согласился Будильник. — А у него?

— И у меня! И у меня! — восторженно кричал Тимоша. — Смотрите какие! Большущие! Я хочу взлететь повыше — делаю взмах и лечу! А вот, смотрите, раскидываю их во всю ширь и мчусь плавно и быстро, как с горы на лыжах, только этой горе нет конца…

— Да нет! Нет! — простонал Иван Карлыч.

— Чего нет? — Мальчик замер в воздухе.

Старый Сурок потупился.

— Чего нет? — тревожно допытывался Тимоша.

Иван Карлыч старательно протирал пенсне кружевным платочком.

— Ничего! Никаких крыльев! — честно сказал он.

И в ту же секунду пол, что был так далеко внизу, бросился на Тимошу.

Глава восьмая

Не верь глазам своим

Пол был настоящий, паркетный, покрытый лаком, на нём уже протоптались дорожки.

Лёжа на животе, Тимоша попытался заглянуть себе за спину.

— Иван Карлыч, — спросил он с отчаянием, — разве ты не видишь мои крылья?

Старый Сурок что-то уж очень внимательно смотрел в окно, точно увидел там нечто совершенно необыкновенное.

— Да он в своём пенсне воще ничего не видит! — пропищал из-под потолка Чижик.

— Будильник, ты железный, ты точный, — сказал Тимоша, — ты всегда говоришь только правду. Скажи: ты видишь мои крылья?

Но Будильник тоже уставился в окно.

Все молчали.

— А может, они воще такие невидимые? — неуверенно пискнул Чижик.

— Значит, и ты, Рекс, их не видишь? — поднял голову мальчик.

— Как это — не вижу! — торопливо зачирикал Рекс — Очень даже вижу! Здоровенные такие… Это… как у орла… Воще!

— Нет, — грустно сказал Тимоша, — они не такие.

Он поднялся, снял пижамную куртку, словно надеясь на ней отыскать свои крылья. Но пижама была самая обыкновенная — байковая, в голубую и розовую полоску.

Тимоша сел на свой любимый стульчик, который ему купили давно, когда он только учился ходить. С тех пор мальчик сильно вырос, на стуле помещался с трудом, но выбрасывать стульчик не давал.

В трудные минуты не было у него лучшей опоры, чем этот стул.

Он сидел сгорбившись и подперев рукой-соломинкой свою вихрастую голову.

— Они были… Большие… Лёгкие… — шептал мальчик.

Иван Карлыч поднял с пола пижамную курточку и накинул её мальчику на голые плечи.

— А что, собственно, случилось? — сказал он, откашлявшись. — Ничего, собственно, не произошло! Ну, нет крыльев — и не надо… Надень!

Тимоша послушно вставил руки в рукава и застегнулся на все пуговицы.