Сингл и Сингл

– Эти тридцать миллионов долларов будут рассматриваться как авансовый платеж, который потом будет учитываться в комиссионных, равных пятнадцати процентам от общей прибыли, получаемой компанией, названной мистером Евгением Орловым. Вам это нравится, Оливер? Я уверен. Вы думаете, что это очень неплохой бизнес.

Оливеру не нравится, он ненавидит Хобэна, думает, что это не очень хороший бизнес, отвратительный бизнес, совсем не бизнес, а воровство. Но у него нет времени, чтобы облечь свое отвращение в слова. Ему недостает прожитых лет, уверенности в себе, слушателя, места.

– Как ты правильно указал, Оливер, это такой же товар, как любой другой, – говорит Тайгер.

– Полагаю, что да.

– Тебя что-то тревожит. Не стесняйся. Ты среди друзей, член команды. Говори.

– Я думаю насчет проверки качества, – бубнит Оливер.

– Логично. И по делу. Чего нам не надо, так это журналистов, которые будут расписывать на все лады, что мы продаем зараженную кровь. Поэтому я с радостью могу заверить тебя, что проверка качества, анализ состава, отбор крови в наш век уже не составляют проблемы. Лишь на несколько часов увеличивают время транспортировки. Разумеется, растут и расходы, но в разумных пределах. Как мне представляется, все эти исследования целесообразно проводить прямо на борту самолета. Как минимум экономится время. Мы этим еще займемся. Тебя тревожит что-то еще?

– Ну… э… есть, полагаю, более серьезная проблема.

– Какая же?

– Ну… ты понимаешь… как и сказал Аликс… продажа русской крови богатому Западу… капиталисты, пьющие кровь крестьян.

– Ты опять абсолютно прав, мы должны хранить этот секрет как зеницу ока. Хорошая новость заключается в том, что Евгений и его люди заинтересованы в этом не меньше нашего. Плохая – рано или поздно утечки не избежать. Главное здесь – никогда не терять присутствия духа. Отвечать ударом на удар. Всегда иметь ответ наготове. – Он вскидывает руку в манере странствующего проповедника, подпускает в голос дрожи: – «Лучше продавать кровь, чем гноить ее! Нация, отдающая свою кровь бывшему врагу, можно ли представить себе лучший символ примирения и сосуществования?» Как тебе?

– Они же не отдают, не так ли? Доноры отдают, но это другое дело.

– Так ты предпочел бы, чтобы мы брали их кровь за так?

– Нет, разумеется, нет.

– Ты бы предпочел, чтобы у Советского Союза не было национальной системы переливания крови?

– Нет.

– Мы не знаем, что друзья Евгения будут делать с их комиссионными… да и зачем нам это? Возможно, построят больницы. Или вложат эти деньги в систему здравоохранения. Что может быть благороднее?

А подводит итог Массингхэм:

– Суммируй все, Олли, старичок. Выходит, что для получения трех очень специальных проектов нужно выложить конфетку стоимостью в восемьдесят миллионов. Я предполагаю, это сугубо личное, пожалуйста, не ссылайся на меня, но тот, кто просит восемьдесят, согласится и на семьдесят пять. Даже если ты на высочайшем уровне власти, семьдесят пять – кругленькая сумма. Все-таки потом пойдут текущие отчисления. Надо подумать и о том, кого мы пригласим к столу. Как ни крути, мы будем раздавать золотые яйца.

* * *

Ленч в «Колыбели Кэт» на Саут-Одли-стрит. В колонках светской хроники это заведение характеризовалось как частный ленч-клуб, цены которого не можете себе позволить даже вы. Но Тайгер может позволить, клуб принадлежит ему, Кэт принадлежит ему, и принадлежит несколько дольше, чем положено знать Оливеру. Погода мягкая, им всем требуется три минуты, чтобы обогнуть угол. Тайгер и Евгений впереди, Оливер и Михаил – за ними, остальные – в арьергарде, в том числе и Аликс Хобэн, что-то говорящий на русском в сотовый телефон. Оливер вскоре убедится, что разговоры по сотовому – любимое занятие Аликса. За углом выстроились припаркованные у тротуара «Роллс-Ройсы» с шоферами за рулем, словно мафиозный кортеж. Выкрашенная в черный цвет, без вывески и таблички, дверь открывается, как только Тайгер подносит руку к звонку. Знаменитый круглый стол в нише с окном накрыт для них, официанты в светло-вишневых пиджаках подкатывают столики на колесиках с серебряными подносами, низко кланяются и что-то бормочут, сидящие по углам любовные парочки наблюдают. Катрина, чье имя носит клуб, шаловливая, стильная, нестареющая, как, впрочем, и положено хорошей любовнице, стоит рядом с Тайгером, трется бедром о его плечо.

– Нет, Евгений, сегодня ты не будешь пить водку, – говорит Тайгер. – Он выпьет «Шале Икем» с паштетом из гусиной печенки, «Шате Палме» с барашком, стопочку тысячелетнего старого арманьяка с кофе, и никакой чертовой водки. Я приручу Медведя, даже если он убьет меня. А пока мы ждем – коктейли с шампанским.

– А что принести бедному Михаилу? – спрашивает Катрина, которая до их прихода узнала все имена у Массингхэма. – Он выглядит так, словно в последние годы ни разу не ел досыта, не правда ли, дорогой?