Синяя курица счастья

Выскочила всякая ерунда: «Значение фамилии Угрюмов», «Улицы в России, названные фамилией Угрюмов», «Списки хорошистов СШ № 8 по итогам второй четверти, 3-й «Б», Платон Угрумов» и прочая чушь.

Тогда я протестировала поисковую фразу «Платон Угрюмов и мафия», и тут же мне выпал джекпот — с десяток свеженьких новостей под заголовком «Свидетель обвинения по делу Коробейникова погиб на Кипре»!

— Вот оно! — дружно ахнули мы с внутренним голосом и пошли рвать ромашки в информационном поле.

Собранный в итоге букет разнородных сведений не впечатлял объемом, но радовал третий глаз волнующим предчувствием в духе «истина где-то рядом».

Платон Угрюмов определенно был темной лошадкой. Откуда он взялся, журналисты не писали, но отмечали его стремительную карьеру в близком окружении крупного красноярского бизнесмена Максима Коробейникова, о котором тоже можно было с уверенностью сказать, что он тот еще жук.

Официально Коробейников был известен как владелец заводов, домов, пароходов и прочих добропорядочных бизнесов, неофициально — как доморощенный мафиози.

— А вот и Крестный Папа! — воскликнул мой внутренний голос, увязав характеристику персонажа с названием файла.

Два года назад у Коробейникова приключилась серьезная неприятность: его обвинили в смерти депутата, с которым у Папы были очень сложные товарно-денежные отношения. Депутат был связан пуповиной с кем-то на самом верху, так что с делом о его убийстве разбирались не прикормленные местные сыскари, а цепкие и злые московские гости. И пошел бы Папа Коробейников на ПМЖ к другим паханам по этапу, если бы не внезапное и бесследное исчезновение главного свидетеля обвинения — Платона Угрюмова.

Без него дело развалилось, и Коробейников остался при своих и на свободе, однако из привычного ареала обитания все же предпочел мигрировать, удачно променяв Красноярск на Сочи. Тут он пока не засветился в прессе и удостоился упоминаний только в связи с гибелью Угрюмова, который умудрился найтись посмертно, прогремев взрывом дома на Кипре.

Вопрос: как узнали о том, что погиб не кто-то, а именно Платон Угрюмов, если взрыв и пожар наверняка уничтожили тело, да и жил мужик на Кипре, я уверена, не под собственным именем?

Тут я вспомнила фотографии, которые мне настойчиво демонстрировали агенты Смиты. Судя по наличию этой оперативной съемки, за домом в Ларнаке, где проживал Угрюмов, следили. Судя же по тому, что фотографии оказались у агентов, Угрюмов был под колпаком у спецслужбы.

И тут я подумала — а не был ли Платон Угрюмов засланным казачком? Может, это его автор файла с насмешкой назвал «Наш Бонд»?

Что, если эти самые спецслужбы нарочно внедрили Угрюмова в близкое окружение Коробейникова, чтобы в нужный момент использовать как свидетеля обвинения?

— Чего ж не использовали? — озадачился внутренний голос.

Я пожала плечами.

Может, свидетеля законсервировали, планируя использовать позже, когда обвиняемый побольше жира накопит, чтобы было, что у него отнять. А может, свидетель решил, что вдали от разборок спецслужб и мафии он целее будет, и сбежал, поломав коллегам всю схему.

Так или иначе, а контора Смитов выяснила, где хоронится беглец, и, значит, теперь агенты хотят убедиться, что Угрюмов действительно погиб, а не слинял под шумок газового взрыва еще куда-нибудь. И я для них именно «свидетель Ложкина», мои чистосердечные показания нужны, чтобы закрыть это дело.

Я почесала в затылке.

Схема получалась стройная, в нее прекрасно вписывались и вежливые агенты Смиты, и галантный гад Сашок…

А вот двойная попытка наглого уличного ограбления и разгром квартиры — нет, не вписывались. Стилистически диссонировали.

— Возможно, тут задействована не одна организация, а две конкурирующие? — предположил внутренний голос.

— Мафия Коробейникова! — вспомнила я. — Не ее ли руками творились разбой и разгром? Коробейников же где-то в Сочи живет, правильно? Руке мафии недалеко было тянуться.

— А им-то что от тебя нужно? — озадачился внутренний голос.

— То же самое, наверное, — предположила я. — Подтверждение того, что неудобный свидетель Платон Угрюмов мертв.

— Но у тебя не имеется справки о его смерти, а мы уже пришли к выводу, что и в сумке твоей, и в квартире разбойники хотели найти что-то бумажное, — напомнил внутренний голос.

— Нестыковочка, — согласилась я и потрясла головой.

Было такое ощущение, будто, энергично шевеля мозгами, я их намозолила.

— Пора принять таблетку от мигрени, — посоветовал внутренний голос. — Такую круглую, большую, горячую…

Воображение сноровисто нарисовало маслом (и сыром) дымящуюся лепешку хачапури.

Я решительно закрыла ноутбук и пошла одеваться.

Уходя из дома, ноут я от греха (читай — от Сашка) подальше занесла Ивасику, который сегодня с утра был дома, потому что работал во вторую смену.

— Спрячь это и никому не показывай, — велела я, впихнув ему в руки свой комп. — Потом расскажу почему!

— Ну рассказывай! — повелел Артем, взмахнув сверкнувшим ножом, как саблей.

Он вытребовал себе приборы, шокировав местный бомонд.