Синичка. Прощение

И все становится только хуже…хуже от того, что вновь дала ему доступ к своему телу. Я будто ожила. Вновь стала дышать полной грудью. 

И все это время, что была вдали от него, я умирала. Медленно. Корчилась в агонии, и подыхала каждый раз, вспоминая тот день, когда выходил из здания загса вместе со своей женой. 

Но Руслан прекрасно меня чувствовал. Так было всегда. И он понимал, что я отдала ему душу свою, ещё тогда в том подъезде. 

– Я просто взяла то, что ты мне предложил, – я отошла от него, а затем вышла из комнаты.

Я точно решила для себя, что нужно с этим заканчивать. Я не могу так и не буду. 

Все ещё надеюсь, что смогу излечиться от этой больной любви к этому человеку. У меня должно все наладится. Мне просто нужно время. 

– Тони, поднимай свою задницу и поехали домой! – крикнула я, и не дожидаясь его, покинула эту квартиру. 

Когда вышла на улицу, и кажется выдохнула с облегчением. Подошла к машине, открыла её. Села. Завела машину. Нервно сжимая руль, так что побелели костяшки на пальцах. 

Лбом прислонилась к рулю, и очень часто задышала. Старалась не плакать. Глаза защипало. 

Нееет. Не плакать. 

– Малышка, не ругайся, – дверь авто открылась и Тони сел на переднее сиденье. – а вообще знаешь, я так ненавижу этого твоего Руслана, – смотрю на блондина, и он такой непривычно серьёзный. – я знаю, что ничего мне с тобой не светит, но я не могу больше молчать, – он достал с кармана шорт сигареты, и я нажала на кнопку и стекло опустилось. – Варя, я всегда любил тебя, вот как увидел и полюбил, – я в шоке, Тони не смотрит на меня. – это была легенда о том, что мне парни нравятся, – он скривился. – но на самом деле, мне нравилась ты и даже больше, чем нравилась. 

– Тони, я…, – я растерянно смотрю на него, потому что не знаю, что сказать. Будто вообще разучилась говорить. 

– Ничего не говори, – он посмотрел на меня, и взгляд такой холодный, словно это не мой Тони, кто-то другой. – отвези меня в аэропорт. Через два часа мой самолёт. 

– Не надо так, – я замотала головой. – пожалуйста, Тонииии, – всхлипнула я. 

– Малыш, – нежно произнёс он. – не нужно слез, – он обнял меня так, как умеет делать это только он. – я не глупый мальчик и все понимаю. А теперь давай в аэропорт. 

Я не помню, как ехали туда. Потому что мысли все крутились вокруг моего лучшего друга. Но вот мы уже возле аэропорта, и вышли из машины. 

– Детка, не хочу вот так с тобой прощаться, – он приблизился ко мне. – позволь мне маленькую шалость? 

– Да, – и сама на носочки привстала и прижалась к нему. Немного друг растерялся, но потом его сильные руки буквально впечатали меня в это крепкое тело.

– Посмотри на меня, – хрипло произнёс он, и я взглянула на него, и тут же он завладел моими губами. В каком-то отчаянном порыве. И я ему ответила на поцелуй. 

Ну почему не замечала его все эти годы? Дура набитая! 

– Прощай, детка, – отстранился от меня. – я буду скучать, – произнёс он последние слова, и ушёл. 

Я стояла и смотрела ему вслед. И не понимала почему была так слепа? Руки в кулаки сжимала, и по щекам слёзы текли. 

Вздрогнула, когда раздался недовольный голос позади меня. 

– Не могли бы убрать свою машины? 

Я обернулась, и кивнула. Затем села в машину и уехала. 

***

Домой приехала, как выжитый лимон. Настроения нет. Машину оставила возле дома, и словно робот пошла в дом. Движения резкие, злые. 

Мишка с дедулей и бабулей уехали ещё вчера утром на дачу, а мои бабушка и дедушка улетели обратно в Норвегию, но обещали через неделю вернуться. Там у них какие-то рабочие проблемы на производстве. Бизнес правда необычный. Хлебозавод, и три кафе coffee and grain*. 

Так что в доме я совсем одна, не считая охраны и домработниц, и конечно же Петра Ильича. 

Поднялась к себе в комнату и осела на пол. Даже обедать не хочу. Сидя на полу, я не в силах сдерживать рвущиеся слёзы из глаз. Ну как так? Почему я была так слепа? Ведь Тони всегда был со мной, и всячески поддерживал меня. А, я дура слепая. Нет, порой я замечала его горящий взгляд, но не придавала этому значения. Если бы сердце мое не было занято, этим черноглазым дьяволом, то я бы позволила себя любить Энтони. И его бы полюбила. Пускай не сразу, но со временем. Он ведь Мишку, как родного. И игрушками его задаривал, и возможно полюбил. Этого я точно не знаю. И сын хорошо очень относится к нему. 

Руслана не люблю. Любовь – это спокойствие и созидание, а не то стихийное бедствие, которое испытываю к нему. Он мой ад персональный, проклятие. Разве можно вот так любить? До крови, до ран и до оголенных нервов? Это война давно проиграна мною, и я лучше дышать перестану, чем прекращу эту войну, хоть на секунду. 

Я бы сказала тысячу и один раз люблю, но слова…они ничего не значат. Потому что это, намного глубже, больше и страшнее, чем просто любовь. 

Я не люблю его…