Синичка в небе

— Я только что притащил твою сестру в больницу на руках при том, что она мне совершенно чужой человек. Но я коллега, а друг — Егор, которого ты, при всей его навязчивой влюбленности в твою сестру, ни о чем не просишь.

А он хорошо аргументировал! Складно.

— В отличие от тебя, он не… устрашающий.

Вот после этого на меня вытаращили глаза всерьез.

— То есть я теперь еще и устрашающий?! — возмутился Ванька.

— Это комплимент, — попыталась я оправдаться. — Егор хлипкий, ниже тебя ростом. Ой, да забудь.

Он, вроде, пожал плечами, демонстрируя согласие, а потом как выдаст:

— И, ко всему, ты обо мне не рассказывала, а я о тебе Сан Санычу рассказал.

Ну конечно не рассказывала. Вот еще! Теперь, когда мама узнала о Ваньке, меня ожидал допрос с пристрастием: он ведь стал первым молодым человеком, с которым она меня застукала с поличным. Мама не знала, как и с кем я общаюсь. Почти все нашли разговоры не доходили до обмена новостями, застревая на отметке идеологических споров. Теперь следовало разработать стратегию, рассказать ей о девчонках с работы, о Егоре и других знакомых парнях. Лишь бы она не поняла, сколько на самом деле для меня значил Ванька.

Сложно объяснить, почему я настолько стыдилась признать перед окружающими, что мне нравился Иван Гордеев, и все же я готова была врать и отпираться до последнего. Наверное, казалось стыдным, что такая непримечательная девочка может влюбиться в красавчика, хотя эволюционная теория сообщала, что такова абсолютная норма человеческого поведения. И все же…

— Я это сказал не для того, чтобы ты устыдилась, — неправильно истолковал он мое молчание.

— Мне не стыдно, — пожала плечами.

— Нет? А зря! — тут же отбрил он. — Мы же отличная команда, а твоя мама об этом не знает.

— Моей маме интересны только одно: выйду ли я удачно замуж. Так что ты, вообще, зря под руку подвернулся. Надо было бежать, пока предлагали.

Он рассмеялся, а мне стало ужасно неловко. Я ведь прогоняла его уже второй раз, и это после всего, что он сделала для Лоны.

— Вообще-то, я не хочу, чтобы ты уходил, — исправилась неуклюже.

— Да? — улыбнулся он в ответ. — Рад слышать.

— И за Лону спасибо.

— Любой бы поступил так же.

— «Любой» ее накачал, — поправила я.

— Ну, раз уж ты меня не прогоняешь… Я видел внизу кофейный автомат.

Автомат был из разряда самых простых, такие варят ужасный кофе. Выбирая напитки, мы шутливо ставили на то, выживем ли после него. Ванька рассказывал мне о кофемашине отца, которая, по мнению начальника, варила напиток богов. А вот мой приятель, не будучи большим знатоком, не понимал, есть ли разница между пойлом из автомата и тем, которое смаковал его отец. Увлекшись рассказом о бытовой технике Гордеевых, я не убавила количество сахара. Чертыхнулась и расстроилась, но Ванька лишь фыркнул и сказал, что все вздор. Стоило автомату выдать дымящуюся чашку, как Гордеев-младший вылил содержимое в стоявший рядом цветочный горшок. А затем сам вставил новую монету в автомат и задал правильные настройки.

Отчего-то это стало последней каплей, и совершенно внезапно я начала реветь. Несколько мгновений я ловила ртом воздух, тщетно пытаясь сдержаться, но это оказалось сильнее. Поток слез нахлынул в один миг— не предотвратишь. Автомат еще не успел налить кофе, а я уже рыдала на груди у Ваньки, как маленькая. И понимала, что никому другому эти слезы не доверила бы. Несколькими этажами выше находились мама и Лона. Они считали меня сильной, во всяком случае более сильной, чем они сами. Им нельзя было видеть меня такой. Да и чем они могли помочь? Я не верила, что помогут. А Ванька выручил. С сестрой помог, кофе сварил мне правильный взамен испорченного. Знаете, до этого момента я никогда не позволяла себе подобных излишеств. Никто мне их не позволял. И, вроде, подумать так: какой-то дешевый кофе из автомата, но для меня он оказался слишком.

Кажется, об этом я и говорила. О том, как здорово иметь еще одну чашечку кофе. Не переслащенного, а нормального, хоть и по меркам автомата. Чепухе моей Ванька не мешал, просто гладил по голове и ждал, когда отпустит. Ведь дело было не в кофе. Пострадал мой самый близкий человек… и на волне страха от мысли потерять в своей жизни хоть кого-то, я сделала огромнейшую глупость, поцеловав Ивана Гордеева.

Я не знаю, как так получилось. Не знаю, зачем он мне это позволил. Я никогда об этом не спрашивала. Может, не решился оттолкнуть в такой момент или подумал, что я со своим чуть ли не диаметрально противоположным подходом к жизни что-то ему разъясню. Но в одном точно уверена: не будь того дня, мы так и топтались бы между дружбой и не дружбой, не зная куда качнуться. Что ж любые отношения таковы, что один из партнеров всегда влюблен больше другого. И, пожалуй, как друзья мы были в разы лучше, чем как пара. У меня не было романтического опыта вовсе, у него… ну, романтического тоже не было — в отличие от эротического. Вместе набивали шишки, причем очень даже эффективно! Но это потом.