Yueda

Синие бабочки

Закатное солнце – живописец, с которым не может сравниться ни один человеческий художник, – крупной кистью хлёстко и смело расписывает небо, бросая золотые брызги бликов на дома, заставляя пылать их огнём. И Хугэльштадт горит.

Хугэльштадт – большой город, растянувшийся по холмам. Город черепичных крыш и узеньких улиц. Мой город. Сейчас он виден, как на ладони: все его маленькие домики, теснящиеся друг к другу, все причудливые изгибы и сплетения улиц, всё многообразие оттенков от тёмно-бордового до нежно-золотистого.

Отсюда не видно грязи и мерзости, с которыми мне пришлось столкнуться в последнее время.

Четыре месяца… Именно четыре месяца назад умер старый граф Грюнбергский, и его место занял единственный сын и наследник – Кэ

рзэ Гросголд, в чьей резиденции я сейчас и нахожусь.

Я отворачиваюсь от окна и в который уже раз оглядываю комнату.

Просторная, светлая, роскошная. Но эта роскошь не бьёт по глазам, не выглядит вычурной и помпезной, а, напротив, смотрится сдержанно. Да, сдержанно, несмотря на лепнину по стенам, дорогой паркет и мебель из натурального дерева, несмотря на шёлковые драпировки полога над огромной кроватью, гобелены и позолоченные канделябры. Простота и строгость линий придают дорогой мебели и украшениям интерьера изысканность, свойственную поистине дорогим вещам.

Я бывал в этом доме и раньше. Ещё при жизни своего уже покойного учителя мастера прорицаний Сильберга. Да и после его кончины тоже часто захаживал к старому графу. Тот очень уважал мой труд и доверял моим прорицаниям. И я никогда не ошибался. Я не могу ошибаться. Я был успешным прорицателем, ко мне обращалась и знать, и простой люд. Мне казалось, что жизнь удалась.

Но всё изменилось, когда старый граф скончался.

В город приехал его сын и, отскорбев положенные девять дней, тут же устроил званый вечер с танцами и играми. За первым балом последовал второй, а за ним и третий. Молодой граф Гросголд кутил не переставая. Нет, меня это не волновало. В конце концов, кто я такой, чтобы следить за графом и его имуществом? Мы жили в параллельных мирах, не пересекаясь. Но, видимо, кто-то шепнул ему о том, что его покойный отец прислушивался к прорицателю, и граф вызвал меня к себе.

Он прямо с порога заявил, что не верит в прозрение будущего и что считает меня шарлатаном. Такое отношение возмутило меня, всё-таки я привык к иному обращению, поэтому ответил, что мухи тоже не верят в солнце, а оно, меж тем, существует. Наверное, этим я и разозлил графа, потому что он потребовал предсказание. И не абы какое, а предсказание своей смерти. На мой взгляд, это одно из наиопаснейших предсказаний. Нет, оно опасно не для меня, как для исполнителя и провидца. Знание о собственной кончине опасно для заказчика. Редко кто просит о таком предсказании. Старый граф вот не просил.

Но я был уже заведён и не стал переубеждать молодого графа, а добросовестно выполнил свою работу. Для неё мне не нужны шары, чаши и карты, я умею обходиться без этих магических концентратов. Мне достаточно лишь взять человека за руку и погрузиться в медитацию. Что я и сделал.

Обычно я вижу реалистичные картины, будто бы выхваченные из будущего. Несколько неподвижных картинок, которые сменяются поочерёдно. Но в тот раз было всё не так. Картина была одна, и она двигалась, изменялась. Я видел абсолютно чёрную пустоту, а в ней графа Кэрзэ Гросголда, его фигура постепенно оплавлялась, превращаясь в горящую свечу, а затем появились синие бабочки, красивые синие бабочки, которые летали над свечой и не сгорали от пламени. Нет, напротив, они тушили его. Они его убивали.

Да, тогда я впервые увидел этих синих бабочек. И это перечеркнуло всю мою жизнь.

Взгляд рассеянно ползёт по стенам и останавливается на трюмо из красного дерева. Непроизвольно вглядываюсь в отражение и морщусь, понимая, как дико я смотрюсь в этой шикарной обстановке. В потрёпанном шмотье, исхудавший, высохший, с ввалившимися красными глазами, которые кажутся подсвеченными изнутри, от чего и мне становится жутко, что уж говорить про остальных людей. И даже волосы, снежным серебром которых я гордился, стали тусклыми и серыми. Вот что делают с чародеем жизненные перипетии.