Синие индейцы

Грязь брызгала во все стороны, когда я скакал по размытым дождем улицам; я приехал в гостиницу, словно какой-то бродяга. Я вошел в общую залу; за угловым столом пили наиболее почетные гости - немцы, англичане, французы.

- Кто даст мне ненадолго револьвер? - крикнул я.

Все взялись за карманы, только один спросил:

- Для чего?

Тогда я рассказал о моем старом осле. Все вынули руки из карманов, никто не дал мне своего браунинга.

- Нет, - ответили они мне, - нет, этого мы не должны делать, это принесет вам много хлопот и неприятностей.

- Но ведь осел никому не принадлежит, - вскрикнул я, - по-видимому, хозяин выгнал его и предоставил ему разлагаться заживо и быть съеденным коршунами!

Пивовар засмеялся:

- Совершенно верно, теперь он никому не принадлежит. Но стоит вам только его пристрелить, как сейчас же найдется хозяин, который потребует от вас в виде вознаграждения за понесенный убыток такую сумму, на которую вы могли бы купить двадцать лошадей.

- Я вышвырну его за дверь.

- Ну конечно, в том-то вся и штука. Но этот человек обратится к содействию полиции и судьи - тогда посмотрим, как вы откажетесь удовлетворить его иск. Кроме того, с вами будут обращаться хуже, чем в Пруссии, а это едва ли вам понравится. На следующий день вы будете подвергнуты аресту, и нам придется пустить в ход все наше влияние, чтобы выручить вас, - вот чем может окончиться вся эта история. Верьте, что в Мексике тоже существуют законы.

- Вот как? - воскликнул я. - Законы?

И я указал на несколько следов пуль в стене:

- Нечего сказать, хороши законы. А это что?..

Английский инженер прервал меня:

- Это? Но ведь мы вам вчера рассказывали. Вон тот застрелил в этой комнате в шутку двух женщин и трех мужчин, но это были индейцы и проститутки, которые далеко не стоят того, чего стоит осел. Убийцу присудили к заключению в тюрьме на полгода, но он отделался тем, что пробыл в больнице дня два. Недурно, но не забывайте: это был мексиканец и племянник губернатора. Законы существуют в этой стране для иностранцев, и тогда они применяются самым строгим образом. Я уверен, что вы были бы обречены на долголетнее заключение в тюрьме из-за вашего старого осла, если бы мы не вступились за вас, - а это стоило бы нам не одну тысячу: и полицмейстер, и судья, и губернатор - никто не пропустит такого удобного случая. Отказывая вам в револьвере, мы только бережем наши деньги.

Так никто и не дал мне браунинга. Я просил, но меня высмеяли, и я в бешенстве выбежал из залы. Четверть часа спустя кто-то постучал в дверь моей комнаты - это был дон Пабло.

- Вот вам мой револьвер, - сказал он.

Потом он сделал мне несколько намеков:

- Уложите ваши чемоданы, пойдите как можно позже в парк, займите место в поезде, который отправляется в три часа ночи. Это мне будет особенно приятно, так как я отправляюсь с этим поездом и тогда у меня будет попутчик.

* * *

Действительно, я оказался его попутчиком, и не на один только день. Дон Пабло таскал меня по всей Мексике в течение нескольких месяцев. Словно один из своих семи сундуков. Дело в том, что он был коммивояжером из Ремшейда.

В той стране, по которой он разъезжал, прекрасно знают, что это означает; но те, кто читает мою книгу, понятия не имеют об этом, а потому я расскажу, что это такое. Коммивояжер торговой фирмы в Реймшейде говорит на всех языках и на всех наречиях. У него в Америке в каждом городе, начиная с Галифакса и кончая Пунта-Аренасом, есть хорошие друзья и приятели, он в точности знает кредитоспособность каждого купца. Его патрон в отчаянии, что должен платить ему пятьдесят тысяч марок в год, но в то же время он очень доволен тем, что тот вознаграждает его за это в десять раз; рано или поздно, но дело всегда кончается тем, что глава фирмы делает такого коммивояжера своим компаньоном. Это передвижной Вертхейм {Громадный торговый дом в Берлине.}, его сундуки с образцами товаров наполняют два вагона. И чего только в них нет! Тут и подвязки, и иконы, и кастрюли, и зубные щетки, и части машин и т. п. И коммивояжер хорошо знает, где лежит каждый , он знает свои сундуки не хуже той страны, по которой путешествует. Тем, кому выпадает на долю путешествовать с ним, нет надобности в путеводителях, он наизусть знает все, что написано в путеводителях, а кроме того, еще много другого.

Моего ремшейдца звали Пауль Беккер, но я буду называть его "доном Пабло", потому что так его называют по всей Мексике, да и сам он так называет себя там. Я немного замешкался и пришел на вокзал в последнюю минуту; второпях, вскакивая в вагон, я оборвал свои подтяжки. Дон Пабло сейчас же подарил мне новые в счет своей фирмы. Потом он выругал меня за то, что я купил себе билет. Сам он вместо того, чтобы предъявить кондуктору билет, подарил ему старый карманный ножик.

Сперва дон Пабло повез меня в Пуэбло, потом в Тласкалу. Мы разъезжали по всем штатам, были в Юкатане и в Соноре, в Тамаулипасе, в Ялиско, в Кампехэ и в Коахиле.