Синие лампы темного мира (СИ)

Но вместо того, чтобы сказать об этом, Иё лишь тихо произносит:

- Вам будет больно?

- Нет. Не думаю. Я просто угасну. А когда придет пора, ты убьешь меня, понял? – требовательно спрашивает Нел-кри.

- Я не смогу, мастер.

- Сможешь. Только ты, Иё-ре, способен на это. Никто лучше тебя не понимает их. Они ищут свет, они выпивают его вместе с чужими жизнями, но только потому, что сами – давно мертвы. Ты всего лишь избавишь меня от мучений. От бессмысленности.

- Но почему именно Вы? – все еще не понимает Иё. – Вы принесли столько пользы нашему обществу и способны принести еще больше. А ваши близкие? Вы дороги им, нельзя лишать их вашего общения и поддержки. Я знаю множество кабетов, которые ни на что не годятся. Почему не предложить другим…?

- Потому что, мой дорогой Иё-ре. Именно из-за всех перечисленных тобою причин. Моя частица настолько ярка, что лишь чернота пожирателя сможет совладать с ней. Когда гаснет маленькая звездочка, на небе становится сначала пусто, а потом мы просто забываем про нее. Но если все вещество огромной звезды сжать до невообразимо малых размеров, мы получим черную дыру. И куда бы ни обращался наш взгляд, он все время будет натыкаться на нее. А теперь отойди подальше, я достану ее.

Иё-ре не смеет ослушаться. Оно молча наблюдает за тем, как учитель достает из небольшой коробки похожий на уголек предмет – начальную частицу пожирателя.

- Ты убьешь меня, это твой долг, Иё.

Частица еще мгновение трепещет на ладони Бродящего, а потом исчезает. Третий глаз Нел-кри закрывается, теперь – навсегда.

Мир теней

К обеду небо затянуло тучами, а потом начался мелкий противный дождик. Не выдержав однообразного сидения рядом с ноутбуком в ожидании невесть чего, Маша отправилась во двор курить. Юра проводил жену невольным взглядом, пробурчал что-то вроде: «Опять… началось», - и кинулся вслед за ней.

- Может, тоже выйдем? – спросил Ярослав. – Зи, как ты думаешь?

- Да. Это разумно. Вам лучше держаться вместе. Чем больше людей, тем меньше вероятность того, что твари незаметно подкрадутся.

Втроем мы выползли на крыльцо. Вместе с дождем пришел холод. Маша остервенело затягивалась сигаретой, кутаясь в свою болотного цвета куртку. Я спустилась на пару ступеней, чтобы не чувствовать дыма и принялась бездумно оглядывать окрестности. Во всяком случае, мне казалось, что взгляд скользит без всякой цели. Но вскоре я поняла, как цепляюсь им за каждую тень, за каждое темное пятно. Не движется оно? Не меняет ли очертаний? Повернулась к Ярославу и прочла то же самое беспокойство на его лице.

Шум в доме заставил нас невольно напрячься. Маша мгновенно отбросила сигарету, сделав шаг в сторону мужа. Входная дверь распахнулась, и мы увидели всклокоченную голову хозяина, а затем и его самого. Подслеповато щурясь, Виктор Кондратьевич улыбнулся:

- О, здравствуйте, ребята! Вы вечером приехали, да? Простите, сам не знаю, что со мной. Вчера лег рано и мгновенно уснул. Надеюсь, Ярик вас хорошо устроил?

- Да, спасибо, - кашлянув, ответил Юра.

Виктор Кондратьевич с некоторым подозрением покосился на Зи:

- А вы, молодой человек, кто будете?

- Это, папа, муж Киры, - ничего умнее не нашел Ярослав, как вспомнить старую сплетню, - Зигмунд.

- Немец? – в голосе агронома прозвучало неодобрение.

- Американец, - поправил отца Шершнев.

- А, ну-ну, - тон старика не потеплел ни на градус. – А он, того, по-нашему понимает? Я-то в школе немецкий учил, по-английски только «хеллоу» да «вер а ю фром» могу.