Синие лампы темного мира (СИ)

- Ну, дата – это всего лишь условность. Ты можешь начать свое летоисчисление, сделав его таким, каким пожелаешь. Хоть в двоичной системе, хоть в шестнадцатеричной. И развести какую угодно красоту. Только вот мир от этого лучше не становится.

- Ого, я смотрю, ты совсем стухла. Это из-за Михайлова? Да брось ты. Он скоро сменит гнев на свою обычную раздражительность. И станет таким же душкой, как и раньше. Я понимаю тебя, правда… Мне столько раз хотелось сбежать отсюда.

- Ты же сам пришел в штаб, добровольно, разве не так? – попыталась поймать Сан на лжи лейтенанта. Но тот лишь головой покачал, словно пытаясь в этом жесте выразить всю сложность и противоречивость обуревавших его чувств. – Это меня заперли здесь, чипировали, как какую-то дорогую псину. Я просто хотела, чтобы со мной обращались хоть немного по-человечески. А этот… эта машина для уничтожения тварей…

Я видела рассвет только один раз. Это было самое удивительное зрелище на свете. Глазам было больно, но эта боль была правильной, что ли. И отец стоял рядом, готовый защитить меня от всего. От чертовых чудовищ, от таких вот засранцев, как Михайлов… от любой опасности.

Я лишь хотела быть чуть ближе к нему, понять: неужели я ошиблась, неужели все, что мне известно о нем – всего лишь тень моего отца. А на самом деле он такой же охотник, бесчувственный, готовый ради уничтожения монстров самому стать последней скотиной.

- Не плачь, - тихо, успокаивающе.

Сан не собиралась изливать душу. Тем более, наводить мокроту, как любит говорить ее мать. Но что-то сломалось. Хрупкая стеночка самообладания, отделявшая Карпатову от того маленького безумца, управляемого одними инстинктами, который до времени лишь выкрикивал с галерки редкие реплики, пока на сцене разворачивалось степенное, выверенное действие. А теперь он ворвался в толпу актеров и принялся ломать и крушить весь реквизит.

К лешему сценарии! В трубу все эти: «Есть, капитан. Нет, капитан!». К солнцу, к свободе. И пусть потом обо мне сложат песню, о девушке, которой надоело бояться, надоело ждать и бороться.

И с этого момента, когда Сан уткнулась носом в плечо Марата, и первая слезинка оставила на белой ткани свой след, с этого момента жизнь ее побежала по совершенно иной колее.

К утру куча планшеток была разобрана не несколько стопок. Лейтенант с любопытством заглянул Карпатовой через плечо. Взял одну карточку, другую и захлопал своими зеленоватыми глазами:

- Эм… не пойму, по какому принципу ты их разложила? По частоте обращений?

- Нет. И не старайся найти здесь логику. Я просто распределила их на несколько кучек, повинуясь внутренней потребности…. – Сан вздохнула. – Все просто: вон там – злые, хмурые дядьки, тут – симпатичные охотники помладше. А этот парень, карточку которого ты держишь в руках, он из категории: к ним лучше не подходить. Типичный вояка, не отличающийся большим умом, но готовый порвать тебя тысячу маленьких Маратиков. Посмотри, в этих глазах нет ни одной своей мысли – лишь тупое подчинение.

- Ну ты даешь! Из тебя вышел бы не плохой психолог. Давно увлекаешься физиогномикой?  Чтением по лицам, - пояснил врач, заметив вопросительно поднятую бровь девушки. – А где же женщины? Я не вижу ни одной карточки.

- Они в отдельной стопке. Мы – особенный тип человека.

- Я заметил, - без иронии ответил Марат.  – Сколько выписала? Ого, двенадцать штук.

- Завтра сделаю больше, - пообещала Сан.

Она целый день наблюдала за парнем. Этот совсем юный Гиппократ двадцать второго века легко управлялся со своими делами. И ему было без разницы: генерал ли перед ним с порезанным пальцем, ведущий себя как маленький ребенок, или же паренек восемнадцати лет буквально умирающий от высоченной температуры.

Марат долго не мог уговорить лечь того в нормальный госпиталь. Рядовой все повторял: «Нельзя, а как же долг… Я же здесь первую неделю, я не могу никого подвести». Сан сжала челюсти и отвернулась от ширмы, за которой доктор обследовал пациента. Она не могла понять и принять этой глупости.

«Неужели хоть кому-то есть дело до того, будешь ты в строю или нет? Мир не рухнет от твоего отсутствия, а вот ты можешь на утро просто не проснуться, погибнуть из-за своего упрямства и глупости» - размышляла Сан.

«Я вот тоже всегда думаю только о себе. И ничего вроде, ты же стоишь здесь, не померла еще», - всплыл откуда-то насмешливый голос старика. Столь неожиданным было это воспоминание и каким-то чуждым, что Карпатова вздрогнула, делая ошибку в фамилии очередного охотника. Пришлось набивать ее заново, уже не прислушиваясь к разговору за ширмой.

У паренька, в итоге, Марат диагностировал аппендицит. И, несмотря на мольбу охотника не делать этого, вызвал скорую. Городские врачи прибыли спустя двадцать минут, но им пришлось потратить еще десять на то, чтобы уговорить корчащегося бедолагу лежать смирно на носилках и прекратить попытки к бегству.