Синие цветы I: Анна

Когда, выйдя из ванной, я подстригаю отросшие, неровно обломанные или обгрызенные ногти, идет уже седьмой час. Светает. Я глотаю капсулу и ложусь под одеяло. Какая-то часть меня продолжает агонизировать, но я не хочу замечать ее. Я притворяюсь, что мне хорошо, и у меня почти получается. Я думаю о нем, еще не успев привыкнуть к его имени (Янвеке бы вырвало от его выхолощенного вида и розовых волос). Совсем не похож на тех мужчин, которых знаю я. Они грубые, шершавые, вонючие, темные. Вызывают чувство страха и не заслуживают доверия. Таков мой отец и все его глупые друзья, Янвеке и его глупые друзья (но скоро у него не останется друзей, если он продолжит быть таким угрюмым, ха-ха). И даже тот (противно вспоминать его имя), хотя казался получше, был по сути таким же. А Науэль… он порождение незнакомого мира, где все прозрачней и тоньше. Увижу ли я его снова? «Конечно, нет, – вспоминаю я. – Завтра я собираюсь умереть». Розовые волосы… накрашенные ресницы… Странный, странный он. От мыслей о нем внутри все сжимается в болезненный узел. Такое острое счастье, что невыносимо терпеть, такая тоска, уже за пределами чувствительности… Я засыпаю, теряю мысли, становлюсь бесчувственной, неподвижной – превращаюсь в большую куклу. У меня ничего не болит. Я полая.

Просыпаюсь вечером. Янвеке еще дрыхнет, свесив руку с кровати. Я бросаю на него единственный короткий взгляд и отворачиваюсь. Съедаю на завтрак – ну или ужин, какая разница – то, что не доела вчера. Пью кофе и дочитываю журнал, который, конечно, для дур, но это как раз хорошо, потому что я та еще дура. Струны моей души, много дней натянутые до предела, едва не рвавшиеся, теперь ослаблено провисли. Вот оно пришло, мое долгожданное спокойствие, мое сладкое отупение, и я боюсь шелохнуться и спугнуть его.

Незадолго до полуночи я одеваюсь и выхожу на улицу, иду к тому месту, где он встретился мне, и жду, не замечая холода, охваченная невероятным упорством – час, потом второй. На меня оглядываются редкие прохожие, но для меня они лишь мутные пятна на фоне освещенной тусклым фонарем ночи. В начале третьего я бреду домой. Мелькнуло воспоминание – как что-то незначительное: я собиралась убить себя. Но я поменяла планы. Раньше мир казался беспросветно черным. Однако теперь я знаю, что где-то в нем для меня существует свет.

В доме на меня набрасывается оклемавшийся Янвеке.

– Где ты была?

– Нигде.

– Отвечай мне!

– Не хочется.