Синие цветы I: Анна

Месяц прошел, а я все слоняюсь по улицам, не способная занять себя чем-то еще. День или ночь – для меня всегда кромешный мрак. Где угодно, как угодно; дождь, снег или кирпичи будут падать с небес, только не возвращайте меня в этот дом. Я проломлю Янвеке голову и плюну в его растекающиеся мозги – если смогу попасть в это жалкое пятнышко. Мне кажется, я оставляю за собой шлейф уныния. Как его не замечают прохожие? Ночь с пятницы на субботу; время близится к полуночи, если верить тусклым цифрам на грязном табло, висящем над светофором.

Кто-то произносит: «Привет». И затем: «Далеко идешь?» Типичные слова уличного приставалы, но голос лишен игривости, бесцветный. Я бросаю взгляд на говорящего – без всякого интереса, лишь оценивая степень назойливости/нахальности/опасности. И останавливаюсь, не способная отвести взгляд. Он не похож на тех, кто окликал меня прежде. Быть может, он еще хуже, но зато другой. Его волосы светлые с розовым оттенком, глаза слегка подкрашены, губы покрыты бесцветным блеском. Ветер холоден, как смерть, и я знаю, что мои щеки и нос покраснели, но его красивое лицо бело, как лист бумаги.

– Промозгло, – говорит он. – Уйдем куда-нибудь.

Я только спрашиваю:

– Я видела тебя прежде? Ведь видела же?

И мы идем. Я даже не удивляюсь собственной покорности, как будто должна, обязана его слушаться. Он не пытается прикоснуться и держит дистанцию. Обычные мужчины не упускают возможности схватить хотя бы за руку – для начала. Хотя обычные мужчины и глаза не красят… Торопливо ступая следом, я пытаюсь отгадать, зачем он позвал меня. Даже если он приведет меня в темный подъезд и достанет нож, я лишь с готовностью подставлю ему шею. Убивай меня как тебе нравится. Можешь изнасиловать, если тебе захочется. Хотя очень сомнительно, что захочется. Ты же такой странный, такой красивый. И мне нравится, как аккуратно подкрашены твои глаза.

Мы входим в маленькую кофейню и садимся возле окна. Теплый уют кофейни, освещенной мягким золотистым светом, резко контрастирует с мрачной темнотой снаружи. Здесь симпатично, но как-то все не по-настоящему, словно в кукольном домике. Не привычная к подобным местам, я ощущаю себя неловко.

– Кофе? – спрашивает он, всматриваясь в темноту за стеклом. Сквозь мочку его уха и выше, по краю ушной раковины, продето множество серебристых колечек.