Синие туфли и счастье

Время от времени мма Макутси тоже ужинала с ними вместе в доме отца Пхути, она присутствовала при одних и тех же разговорах и изо всех сил старалась не задремать. Вопросы старика были бесконечны. Как выглядит скот в Бобононге в этом году? Не тощий? Он отличается от скота на юге страны? Она замечала, что в присутствии отца Пхути начинал заикаться сильнее. Во время ужинов в ее доме его заикание почти не было заметно, и это говорило об уверенности, которую ей удалось вселить в него. В ее обществе он вполне был способен произносить длинные и сложные фразы на английском или на сетсвана без малейшей запинки. Эта непривычная беглость, которой он был так горд, позволяла ему говорить о том, о чем он был не в состоянии сказать в течение многих лет, и рассказы так и лились из него: о детстве, о том, как он был подростком, о мебельном бизнесе и комфорте или о различных видах стульев, об удовольствии, о наслаждении найти кого-то, с кем он начнет совместную жизнь. Это было похоже на то, как если бы кончилась засуха – засуха долгого молчания, засуха, которая высушивает листья бетеля и покрывает их белым налетом, – и рассказы были как долгожданный дождь, наконец-то одаривающий землю зеленью.

Мма Макутси скоро выяснила, что Пхути любит из еды, и всегда готовила ему эти блюда. Конечно, он любил мясо, особенно стейк на косточке, которую с удовольствием обгладывал. Ему нравились костный мозг и зеленая фасоль с топленым маслом, тонкие полоски вяленого мяса с подливкой и пюре. Все это мма Макутси готовила для своего жениха, и каждый раз он восторженно хвалил ее, словно в первый раз. Ей нравились его похвалы, нравились комплименты насчет ее внешности. Она-то считала себя просто женщиной в сильных очках и с проблемной кожей; теперь она обнаружила, что является одной из красивейших женщин в Ботсване. А ее нос напоминает ему… тут он начинал бормотать, и она никак не могла уловить, что напоминает ему ее нос, но это, безусловно, были приятные ассоциации, поэтому ей не казалось особенно важным знать что именно.

В этот вечер, после происшествия со змеей, мма Макутси подробно рассказала Пхути о том, что случилось. Она рассказала о забавных попытках учеников преувеличить свою роль в изгнании змеи, и он смеялся. Затем она рассказала о визите Поппи и о рассказанной ей истории с воровством еды и угрозой увольнения.

После того как мма Макутси закончила рассказ, Пхути несколько минут сидел молча.

– И что? – спросил он в конце концов. – Что вы можете сделать, чтобы помочь этой женщине? Я не вижу, как вы можете сохранить ей работу. Что вы можете сделать?

– Мы могли бы доказать, что работы должна лишиться главная повариха – та, другая женщина, – сказала мма Макутси. – Это ее нужно уволить.

Пхути с сомнением посмотрел на нее:

– Может быть. Но я не вижу, как вы сможете это сделать. Во всяком случае, с чего вы начнете свое расследование?

Мма Макутси положила ему еще порцию пюре:

– Мы могли бы выяснить, кто шантажирует мма Цау. Затем могли бы сказать мма Цау, что это не Поппи.

Пхути подумал, что это вполне здравое решение, но затем ему пришла в голову мысль получше, и, принявшись за пюре, он изложил ее мма Макутси:

– Безусловно, было бы лучше сказать мма Цау, что, если она уволит Поппи, мы сможем сказать начальству колледжа, что она крала еду. Конечно, это будет проще.

Мма Макутси уставилась на него.

– Но ведь это тоже шантаж, – возразила она. – Мы не можем работать, угрожая людям.

– Не вижу здесь ничего плохого, – сказал Пхути, стирая с подбородка каплю пюре. – Мы же ничего от нее не хотим. Если человек ничего не добивается для себя, это нельзя считать шантажом.

Мма Макутси обдумала это. Возможно, Пхути прав, но все же мма Рамотсве всегда подчеркивала, что цель не оправдывает средства и не нужно совершать ничего несправедливого, чтобы добиться справедливости. И все же было известно, что мма Рамотсве самой приходилось время от времени лгать при попытках узнать правду. Она как-то получила информацию от одного правительственного клерка, ссылаясь на несуществующую инструкцию; она притворялась другим человеком, когда расследовала ссору в семье бывшего министра, и если задуматься, подобный список оказывался довольно длинным. Во всяком случае, она прибегала к этому в попытках помочь нуждающемуся в помощи, и на самом деле это не было крупным обманом, но тем не менее было ложью, поэтому она задумалась, всегда ли мма Рамотсве была последовательной в этом отношении. Надо будет спросить ее об этом, а сейчас лучше перейти к какой-нибудь другой теме. Поэтому мма Макутси подняла взгляд от тарелки и спросила Пхути Радипхути, что произошло за день в мебельном магазине.

Он был рад уйти от философского анализа шантажа и с живостью пустился описывать трудности, с какими они столкнулись, получив трехногий стол. Фабрика настаивала на том, что отсылала стол с четырьмя ножками, но кладовщик на складе был так же твердо убежден, что по прибытии у стола было только три ножки.