Синий краб

— Ага. Обоим сделаю, — сказал добрый мальчишка и продолжал рассказ про Люльку: — Я ещё её учил клювом дверцу в клетке запирать. Это чтобы кот не сожрал. Он и так ей полхвоста выдрал. Здоровый кот, рыжий, как тигр. Только полоски не чёрные, а светлые.

Альке очень не хотелось, чтобы его новый знакомый перестал разговаривать. Тогда из темноты снова могла выползти тоска по дому. И Алька поскорей сказал:

— У нас дома тоже кошка есть. Медузой звать. А вашего кота как звать?

— Как меня, — ответил мальчишка и вдруг тихо засмеялся. — Мамка выйдет вечером на крыльцо и зовёт: «Васька, домой!» А какой Васька, никто не знает.

— И оба бежите? — засмеялся и Алька.

— Не… Я всегда думаю, что она кота зовёт, а кот думает, что меня. Он умный, только жулик.

— Почему жулик?

— Ну, Люльку-то чуть не слопал. А потом сел под клетку и караулит. Я его тогда взял за башку, подтащил к клетке и мордой по решётке поперёк проволоки — дзынь, дзынь! Как по струнам. Ух, царапался!..

Васька замолчал. Алька посмотрел в окно. Берёзы шевелили тихонько чёрными листьями, прислушивались. Удивлялись, наверно, нахальству кота-жулика, чуть не съевшего щеглиху Люльку. А зелёные звёзды мигали, как хитрые кошачьи глаза. «Дзынь-дзынь», — вспомнил Алька и улыбнулся, представив обиженную кошачью морду. Привалился к Васькиному плечу и заснул…

…Зарядку Алька проспал, потому что малышей в то утро решили не будить. И когда он проснулся, на соседней кровати никого не было.

После завтрака Алька снова побежал в дом, и тут он совсем расстроился. Все кровати были переставлены. Алькина кровать стояла в углу, а его соседом оказался маленький толстощёкий Витька Лобов. Алька познакомился с Витькой ещё вчера, в автобусе, и сразу понял, что он жадина и рёва. Вот и сейчас Витька забрал себе Алькину подушку, а ему подсунул свою, похуже. Ну и пусть — Альке не до этого.

— Витька, ты не видел Ваську?

— Какого Ваську? — подозрительно спросил Витька и загородил спиной подушку.

— Ну, такого… большого, — пробормотал Алька. Он и сам не знал, какой Васька. В темноте не разглядел. Даже голоса его настоящего не слышал, потому что ночью говорили шёпотом.

Витька сказал:

— Всех больших в соседнюю дачу перевели. Никого я не видел.

Алька отыскал Марину:

— Ты не видела Ваську? Большой такой…

— Во-первых, — сказала Марина, — почему ты опять бегаешь босиком? Во-вторых, надо говорить не «Ваську», а «Васю».

— Маринка, — вздохнув, снова начал Алька, — ты не видела Васю?

— Нет, — с достоинством ответила Марина. — Такого имени я в лагере не слышала. Есть только вожатый Василий Фёдорович. Иди обуйся.

К середине дня Алька уже несколько раз обегал весь лагерь, но мальчишку с именем Васька не нашёл. После мёртвого часа Алька ходил совсем скучный. Ни с кем не говорил и ни в какие игры не лез.

А после ужина Алька вдруг вспомнил про свисток. Васька же обещал свисток из тополиного сучка. А вдруг он в эту минуту как раз вырезает его?

Алька помчался к тополям. Они стояли тесной группой за самой последней дачей. Солнце уже спряталось за деревенские крыши, но верхушки высоких тополей всё ещё блестели в его лучах. От вечернего света листья там были жёлтые и оранжевые, будто наверху уже началась осень.

Было здесь очень тихо, и Алька услыхал, как шепчутся деревья. Он долго стоял с запрокинутой головой. И лишь когда погасли самые последние листики, вздохнул и побрёл обратно.

Горна Алька не услышал и на вечернюю линейку опоздал. До этого Алька ни разу не опаздывал на линейки и не знал, можно ли это делать. Но догадывался, что нельзя. «Ох и попадёт», — уныло размышлял он, глядя из кустов черёмухи на площадку. Там уже ровным квадратом выстроились вокруг флага все отряды. «Сперва, наверно, от вожатых влетит, — решил Алька. — Потом от Марины».

Но Альке повезло. Он покрутил головой и увидел, что полоса кустов одним концом протянулась до самой линейки. И в том месте как раз стоял малышовый отряд.

Алька решил собраться с духом. Для этого он набрал полную грудь воздуха, крепко зажмурился и снова открыл глаза. Потом он, пригибаясь, промчался вдоль кустов, двумя прыжками проскочил открытое место между последним кустиком и линейкой и оказался в самом конце строя, рядом с незнакомой девчонкой. А впереди стоял Витька Лобов.

Витька покосился через плечо и злорадно забубнил:

— А, опоздальщик… Вот попало бы тебе… Попало бы… Ладно, что переклички не было, а то пропесочили бы как вон того…

Алька выглянул из-за большого Витькиного уха. Он увидел, что у трибуны собрались вожатые и воспитатели во главе с начальником лагеря Галиной Святозаровной. А в сторонке, опустив удивительно лохматую голову, стоял мальчишка. Он был уже большой, старше Альки года на три. Лицо у мальчишки было грустным и упрямым.

— Значит, ты не хочешь рассказать, как разбил в кухне стекло? — после долгого молчания изрекла Галина Святозаровна.

— Не бил, — устало сказал мальчишка.

— Может быть, я била?

Мальчишка исподлобья бросил на начальницу оценивающий взгляд и после некоторого размышления произнёс:

— Не знаю…

Ребята зашумели и засмеялись. Незнакомая девчонка вдруг повернулась к Альке: