Синий краб

— Слушай, — сказал я Виктору. — Теперь я рассажу тебе историю…

Впрочем, на мальчишек мой рассказ произвел гораздо большее впечатление, чем на Виктора. Я ночевал с ними в одной комнате и слышал, как ребята долго шептались в темноте.

— Одно теперь неизвестно, — говорил Тоник. — Как такая редкая вещь попала к старику?

Славка молчал. Слышно было, как за окном поднимается ветер и волны с шорохом и плеском катятся на песок.

— Слушай, — сказал вдруг Славка. — Я придумал. Давай напишем книгу. О капитане Смоленском, о Джордже Бассе, о табакерке. Обо всем, что случилось, о чем узнали… О море…

— А получится? — спросил Тоник. — Ты здорово придумал… Только у меня тройка по русскому…

— Получится, — ответил Славка, прислушиваясь к шуму волн. — Причем здесь тройка…

1959 г.

Письмо Северной Королевы

— Слушай, а может быть, она забыла твой новый адрес, — попытался утешить Олега товарищ.

— Могла бы домой написать. Оттуда переслали бы. Двадцать дней писем нет.

— Значит, самолёты не идут.

— Почему же? Погода там хорошая. Я слышал метеосводку.

Он усмехнулся, вспомнив свои слова в недавно отправленном письме: «Ты жалуешься, что почта задерживается из-за нелётной погоды. Но ты ведь метеоролог. Сделай так, чтобы всегда было солнце.»

— Сергей, я поеду домой, — неожиданно сказал Олег. — Виктор писал, что первого января он дежурит в радиоклубе. Я попрошу его связаться с базой.

Товарищ пожал плечами:

— Но тебе придётся встречать Новый год в вагоне. И кроме того, у нас третьего числа зачёт.

— Новый год я встречу дома. Владивостокский поезд приходит в наш город в одиннадцать пятнадцать. А второго числа я вернусь.

В купе, куда попал Олег, ехали двое: молодая женщина и мальчик лет семи. Женщина внимательно читала какой-то толстый журнал, делая на полях пометки. Мальчик сидел напротив и, видимо, скучал.

— Мама, нам долго ещё ехать? — спросил он.

— Ещё недельку.

— Значит, семь дней, — вздохнул малыш. — А во Владивостоке есть пароходы?

— Есть пароходы, — вздохнула женщина, не отрываясь от журнала.

— Большие? Как у меня на марках?

— Да. Подожди, не мешай мне, Юрик.

Малыш замолчал. Несколько минут он смотрел, как уплывают за окном огни далёкого посёлка. Потом попросил:

— Мама, достань мои марки.

— Подожди, — недовольно ответила мать. — Какой же ты, Юрка, неспокойный.

— Ну, достань, и я буду спокойный.

Мать вынула из чемодана тонкую синюю тетрадку, и Юрка действительно успокоился. Он долго разглядывал свою небогатую коллекцию.

За окном пролетали тёмные деревья. Бледная половинка месяца висела в морозном тумане. Слабый лунный свет слегка серебрил заснеженные верхушки, но внизу была темнота.

— Новогодний лес, — сказала женщина. — Помнишь стихи, Юрик?

Шел по лесу дед МорозМимо елок и берёз…

Мальчик не ответил, напряжённо вглядываясь в сумрак за окном.

— Дед Мороз и сейчас плетётся через лес, — мрачно сказал Олег. — Он бредёт по пояс в снегу, тащит тяжёлый мешок и тихо ругается в бороду, потому что боится опоздать на станцию к приходу поезда. Он ведь не знает, что поезд тоже опаздывает на двадцать семь минут.

Женщина улыбнулась, а Юрка обернулся и ответил уверенно:

— Дедов Морозов не бывает на свете. Это в сказке.

— Может быть, ты и прав, — усмехнулся Олег. — Но, — он понизил голос и подвинулся к Юрке, — зато есть Северная Королева.

Малыш взглянул на него с удивлением:

— Какая королева?

— Северная. Она живёт там, где кончается тайга и начинаются широкие белые поля — тундра.

— Она во дворце живёт?

— Нет, не во дворце. — Олег вдохновился. — У неё не дворец, а высокая башня из ледяных плит. Плиты прозрачные, как голубое стекло. У входа в башню стоят на страже два медведя — белый и коричневый. А наверху, под самыми башенными зубцами, есть большие часы. В Новый год, когда обе стрелки сойдутся на двенадцати, там начинают звонить ледяные колокола. Потом самый большой колокол бьёт двенадцать раз, да так громко, что звёзды дрожат и срываются с неба. Начинается метель, и из светлых окон ледяной башни вылетают маленькие снежные олени. Они по всему свету разносят поздравительные письма Северной Королевы.

— С марками?

— Конечно. С большими разноцветными марками.

Юрка уже давно не смотрел в окно. Он забрался с ногами на полку и, прижавшись спиной к вздрагивающей стенке вагона, внимательно слушал.

— Нет, — вздохнул он. — Это тоже сказка.

— Я и сам не верил, — серьёзно сказал Олег. Но однажды маленький снежный олень влетел ко мне в комнату через открытую форточку. Он ударился о стену, разбился на снежные комки и растаял.

— А письмо у оленя было? — хитро спросил Юрка.

— Письмо? — немного растерялся Олег. — Да. Да, конечно, было и письмо. Оно упало под стол, и я нашёл чуть позже. У меня даже марка сохранилась.

Он вынул блокнот и, взяв его за корешок, тряхнул над столиком.

Выпал железнодорожный билет, какие-то записки и, наконец, большая шведская марка.

— Возьми, — великодушно сказал Олег.

— Насовсем?

— Бери насовсем.