Синий мир. (Сборник)

— Разумеется, разумеется, Боготворимый! А сейчас, если желаете пройти в каюту, стюард вас проводит.

Джонатан опустил взгляд на книгу. Как раз над своей подписью он увидел запись, сделанную высоким угловатым почерком:

«ДРУИД МАНООЛЛО КИА БОЛЛОНДЬЕТТ».

Еще выше округлыми буквами значилось:

«ЭЛНИЕТТЕ БОЛЛОНДЬЕТТ».

Подписалась как жена.

Джонатан плотно сжал губы.

Маноолло определили в тринадцатую каюту, Ильфейенн — в двенадцатую. Ничего странного в этом не было. «Бельзвуррон» был транспортно-пассажирским кораблем, и в отличие от больших пассажирских кораблей, которые разлетаются во всех направлениях, особых удобств, для пассажиров на нем не предусматривалось. Так называемые «каюты» на самом деле были клетушками с гамаками, выдвижными ящиками, крохотными ваннами и откидным оборудованием.

Стюард в облегающем костюме, на этот раз люминесцентно-голубого цвета, предложил:

— Сюда, лорд Смайл.

Какого иногда пустяка не хватает человеку для того, чтобы к нему стали относиться с уважением. Все дело на этот раз заключалось в том, что Джонатан надел на голову жестяную шляпу.

Перестав философствовать, Джонатан решил махнуть рукой на все капризы судьбы и нелепость условностей бытия.

Пожав плечами, Джонатан вслед за стюардом прошел через трюм, где уже спали пассажиры третьего класса. Неуютно упакованные в гамаки, так хорошо знакомые Джонатану. Затем они прошли через столовую-салон.

Наконец, проследовав через столовую, они добрались до противоположной стены корабля. В стене находились два ряда дверей, кроме того, к ней примыкал довольно широкий балкон, на который выходил еще один ряд абсолютно одинаковых дверей, которые разнились только номерами, проставленными на них. Последней в верхнем ряду была дверь с четырнадцатым номером. Это был номер Джонатана, и он готовился отдохнуть немного от всего того, что с ним произошло за сегодняшний день. Его уже порядком утомили все эти приключения.

Стюард и Джонатан уже прошли мимо двери с одиннадцатым номером, и в тот момент, когда они приблизились к двенадцатой каюте, дверь ее неожиданно распахнулась, и из каюты на балкон выскочил разъяренный Маноолло. Он был смертельно бледен, а выпученные глаза приобрели несвойственную им эллиптическую форму. Ничего и никого не замечая, Маноолло отпихнул плечом стюарда и Джонатана, те просто остолбенели от неожиданности, затем распахнул дверь в тринадцатую каюту и скрылся за ней, захлопнув ее с сильным грохотом. Да, все говорило о том, что Маноолло потерял над собой всякий контроль. Зрелище само по себе довольно необычное. Потерявший от толчка равновесие Джонатан восстановил его, опираясь на перила.

Все мысли вылетели у него из головы и не только от неожиданности. Никогда не испытывал он такой волны безудержного, безграничного отвращения. Но было в этом чувстве что-то еще, что было абсолютно незнакомо Джонатану.

Такого отвращения, в сочетании с этим новым чувством, не удавалось до сих пор возбудить в нем никому, даже Гордону Крейстону.

Ощущение усиливалось еще и тем обстоятельством, что из своей каюты появилась юная жрица. Ильфейенн молча стояла на пороге своей каюты. Она уже успела переодеться в легкое белое платье, сменив на него свою голубую тогу. Темные волосы обрамляли узкое живое лицо девушки, которое сейчас было искажено гневом. Их взгляды встретились, и какое-то время Ильфейенн и Джонатан стояли неподвижно, в некотором напряжении не отрывая друг от друга глаз. Напряжение, охватившее сначала Джонатана, постепенно ушло. Осталось странное, новое чувство, которое и пытался он сейчас опознать.

В полном изумлении Джонатан наблюдал за тем, как в его душе поднимается волнение, воодушевление и восторг, вытесняя полностью оттуда неприязнь и раздражение. Брови жрицы недоуменно поднялись, и девушка приоткрыла рот, явно намереваясь спросить его о чем-то. Джонатан встревожился не на шутку, он опасался, что Ильфейенн его узнает. Правда, их последняя встреча проходила наспех, и у него оставалась надежда на это, да и одежда сильно изменила его облик. Теперь он для нее был совершенно другим человеком, так он надеялся, по крайней мере.

Ильфейенн резко повернулась, ушла к себе в каюту и закрыла дверь. Джонатан, сопровождаемый стюардом, прошел в четырнадцатый номер. Стюард быстро и очень ловко помог забраться Джонатану в гамак. Самым удивительным было то, что он умудрялся при этом сохранять вид почтительной преданности.

5

Сон закончился, Джонатан проснулся, открыл глаза и отчетливо произнес:

— Напрасный труд. Хабальятт ловко вас провел, подсунув ложную информацию. Вы пытаетесь найти то, чего здесь нет, да и не может быть.

Человек, которого звук голоса Джонатана застал врасплох, застыл в углу комнаты, спиной к Джонатану. Так он стоял до момента пробуждения Джонатана, занятый своими безуспешными поисками. Теперь он неподвижно стоял и, кажется, даже и не дышал вовсе, как памятник самому себе.

Джонатан быстро сориентировался и, проявив завидную выдержку, суровым голосом произнес:

— Стойте спокойно, даже не думайте двигаться! Вы на мушке у меня!