Синий треугольник

Было совсем не похоже, но я отозвался покладисто:

— Пожалуй…

— Пит, а зачем вообще прокалывать Пространство? Зачем туннели к другим звездам?

— Трудный вопрос… Говорить "зачем" тут, пожалуй, бессмысленно. Человечество раздвигает границы мира… Сейчас вот уже открыта обитаемая станция на Плутоне, почти что на границе системы. И приходит черед путешествий к другим звездам.

Петька съежился в пухлом кресле и уже не смотрел в окно. Сказал досадливо:

— Ты как-то не так объясняешь. Слишком просто.

— Извини уж. Как умею…

— Ты не обижайся. Но, по-моему, ты же сам понимаешь…

— Что?

— Что туннель в Пространстве — это… ну, не просто дорога к другой звезде. Это что-то вообще совсем новое. И тут загадка — зачем он нужен?..

Вот копнул, негодник! То самое, что всегда царапало всех нас и чему не было названия. Потому что это было предчувствие, а предчувствиям нет места в программе. По крайней мере, так утверждал строгий Валентин Сапегин. Он был прав. Настройка Конуса требовала предельной четкости…

Я хотел было пробурчать, что эта тема не для философов в коротких штанишках. Но сразу пришло воспоминание, как я, десятилетний, сижу поздним вечером на крыше, жду маму, которая почему-то долго не идет со станции, и смотрю сквозь созвездие Большой Медведицы в дальнюю-дальнюю глубину миров. И возникает "замирательное" чувство слияния с этой бесконечностью. А сквозь него все равно пробивается тревога: почему же мамы так долго нет? Поезд опоздал, что ли?..

И вырвалось у меня то, чего говорить Петьке, конечно, не следовало. Просто не удержался.

— Может, он для того, этот туннель, чтобы каждый мог догнать маму. Если ушла по рельсам…

Я тут же испугался. А Петька молчал. Словно задремал. Я проговорил поспешно:

— А в общем-то никто не знает, чего можно ждать в конце туннеля…

Петька спросил, не глядя на меня:

— А тебе… разве не интересно, что там?

— Ну почему же…

— А зачем ты тогда ушел с "Иглы"?

Он опять копнул то, что я и сам-то лишний раз трогать опасался. Но ответил я честно:

— Много причин… Во-первых, стало страшно совсем оторваться от своего времени. А тут все-таки хоть что-то осталось. И Юджин… А самое главное: у каждого заранее была своя задача. Идти до конца должны двое — Дон и Рухадзе. Они себя к этому готовили. А я должен был за два года отладить навигационные системы, внести все коррективы, убедиться в полной контактности Конуса с теми двумя и уйти… Моя главная задача во всей этой работе была добиться, чтобы туннель возник, начал существовать в Пространстве. А его окончание — дело других.

Петька повозился в кресле:

— По-моему, Пит, ты сам себе пудришь мозги…

— Сейчас получишь по заднице!

— Вдова, — хихикнул он.

Тогда я сказал мстительно:

— Если бы я не вернулся в положенное время, как бы мы встретились? Кто бы пришел на выручку вашей светлости?

— Тогда, значит, судьба, — примирительно согласился он.

— То-то же…

— А ты веришь в судьбу?

— Еще бы…

— А в бессмертную душу?

— Если бы не она, то одна сопливая вредная личность осталась бы безмозглым биороботом…

— Ну, это еще надо доказать, — строптиво заявил Петька.

Однако почему-то протянул руку через мягкий подлокотник и взял меня за локоть. А потом и лег щекой на мое плечо.

— То-то же… — опять сказал я.

Петька подышал рядышком и задал неожиданный вопрос:

— А в Конусе тоже есть бессмертная душа? Ты ведь говорил, что он совсем как живое существо, как человек, только в тыщу раз умнее.

— Не умнее, а мыслит иными, многопространственными категориями…

— Ну тем более…

— Кто его знает, — вздохнул я. — Мы, Петух, пока топчемся у границы Запределья и пытаемся найти щелку, чтобы заглянуть в него…

— Не искать надо, а ковырять, — мудро заметил он.

— Вот и ковыряем. Для того и туннель…

Петька не стал больше спорить. Долго молчал. Я понемногу забеспокоился:

— Чего притих?

— Думаю, как там Кыс. Будет без меня скучать, бедный…

3

Старотополь вырос из-за горизонта разноцветными башнями высотных строений, мачтами межпланетной связи. Ничего похожего на прежний наш родной город мы не увидели — ни при подходе поезда, ни тогда, когда катили в наемной машине (с живым водителем) по шумным, современно-пестрым улицам. Можно было подумать сперва, что и не уезжали из Византийска. Впрочем, погода была совсем не южная. Серая и сырая — настоящая осень. Петьку я еще в поезде заставил переодеться в теплый костюм — теперь он щеголял в черно-оранжевой курточке с подогревом и брюках из искусственной замши. Но мою тетратканевую куртку продолжал упрямо таскать на плечах.

Двухкомнатный номер для нас был заказан заранее. В незнакомом отеле "Морской" на незнакомой улице Чаек. Портье-компьютер, гостеприимно помигав огоньками, выдвинул пластмассовую ладонь с ключом и поздравил нас с приездом. В номере на девятом этаже Петька тут же кинулся к персоналке "Агат" с принтером. Он уже поднаторел в современной электронике. Умело вызвал справочную службу и попросил карту Старотополя. Принтер безотказно выдал цветную схему на шести стандартных листах.

— Смотри, — прошептал Петька. — Кладбище сохранилось. — Вот оно…