Синон

Но она – агент «Моссада». Неужели ей и в самом деле приходилось убивать? Да нет, непохоже. Скорее всего, в «Моссаде» она что-то вроде администратора. Или же в операциях ей отводится роль приманки. Honey trap[27], кажется, так это называется в шпионских фильмах. Вот Эрик и увяз, как муха в меду… Ханна закусила нижнюю губу и потянула из пачки последнюю сигарету. Прикурив от свечи, она выпустила в деревянный потолок облачко голубого дыма. Женщина понимала, что ей не следует курить, но критическая ситуация, помимо всего прочего, была поводом расслабиться. Force majeure[28] – непреодолимая сила, отменяющая действительные в обычных ситуациях обязательства и соглашения. Истекшие сутки – череда непредвиденных событий. Если Ханна не будет курить, она впадет в истерию.

Рейчел предпочитает пить вино: она уже открыла вторую бутылку. И все время косится то на часы, то в сторону окна. Для агента она, пожалуй, слишком много нервничает. Папо сняла ботинки и чулки, насквозь промокшие после посещения туалета. Ханна посмотрела на ноги своей новой знакомой. На ногтях лежал темно-коричневый лак, а одна ступня с внешней стороны была покрыта шрамами, словно от глубоких царапин. Когда Папо закатала штанину, сразу над лодыжкой открылось что-то вроде татуировки. Ханна глубоко затянулась. Нет, все-таки безумие – сидеть с этой женщиной наедине в домике Йенса. Это Йенс, а не она, должен угощать Ханну вином. Или Эрик. Здесь место кому угодно, только не Рейчел. Она совсем не вписывается в эту картину.

Женщина по другую сторону стола взглянула на часы и заерзала на стуле. Сёдерквист выпустила еще одно облачко в потолок из сосновых бревен. Что, собственно, произошло между Рейчел и Эриком в Тель-Авиве? Вне всякого сомнения, она произвела на него глубокое впечатление. Да он этого и не скрывал. Но если конкретнее, что за чувства она в нем разбудила? Какие мысли внушила?

Рейчел поставила бокал на стол.

– Даже не верится, что мы когда-нибудь еще увидим солнечный свет.

Ханна кивнула:

– Жуткая непогода. Жаль, что совсем не видно звезд; они здесь, наверное, очень красивые.

– Я тоже люблю смотреть в звездное небо. Но его увидишь разве что в пустыне или далеко в море… В городе слишком грязный воздух.

Папо замолчала и снова отвернулась к окну. Ханне же вино ударило в голову. Она чувствовала, как тепло растекается по жилам. Почему «Моссад» прислал именно Рейчел? Может, она сама напросилась? Интересно, как долго ей пришлось умолять начальство дать ей это задание? Да и было ли вообще задание? Ханна вспомнила, как израильтянка посмотрела на Эрика, когда услышала, что он бредил во сне ее именем. Что означал этот взгляд? И что это за чушь насчет вживленного в его руку передатчика? Фру Сёдерквист затушила окурок в блюдце.

– Что ты думаешь о моем муже?

Рейчел ответила не сразу. Взгляд ее затуманился – похоже, тоже от вина.

– Он необычный, – сказала она. – Это мужчина, который… – Женщина долго подыскивала подходящее слово, а потом тряхнула головой. – Необычный, одним словом.

– Он говорит о тебе то же самое. Мне есть чего опасаться?

– Эрик тебя любит, – на этот раз Папо ответила не задумываясь. – Я видела его отчаяние, когда ты болела… Он рисковал жизнью ради тебя, не сомневаясь ни секунды. Ты понимаешь, о чем я? Много ли женщин может этим похвастать?

Разведчица замолчала, как будто хотела дать Ханне возможность обдумать сказанное. А может, она просто не знала, что говорить дальше. На мгновение фру Сёдерквист показалось, что последний вопрос Рейчел задала скорее самой себе. В ее зрачках дрожали язычки пламени. Папо отвернулась, и в этот момент Ханна поняла, что она сказала правду. Которая, помимо прочего, состояла в том, что Рейчел любит Эрика. Много ли женщин могут похвастать таким мужчиной, как Эрик? Вопрос все еще висел в воздухе. Весь облик Рейчел был выражением тоски по мужу Ханны.

Дождь все стучал в оконные стекла. Ханна смягчилась. Тайна, не дававшая ей покоя вот уже сутки, неожиданно всплыла у нее в мыслях. До сих пор она никому о ней не рассказывала, но носить ее в себе внезапно стало почти физически невыносимо.

Ханна подняла глаза на Рейчел и вдруг поняла, что должна открыться именно ей. Обе они женщины и обе еврейки. И, похоже, обе влюблены в одного мужчину. Возможно, по-разному, но тем не менее… Хотя кто сказал, что по-разному? С другой стороны, не все ли равно? Сёдерквист решилась и взяла новую знакомую за руку. Та повернула к ней удивленное лицо, и Ханна улыбнулась:

– Я хочу кое-что тебе рассказать – поклянись, что это останется между нами. Я могу на тебя положиться?

Рейчел так вытаращила глаза, что Ханна еле смогла удержаться от смеха.

– В этом нет ничего ужасного, успокойся. Но это должно остаться между нами, согласна?

Папо еще раз взглянула на часы и кивнула:

– Да.

Даларё, Швеция

– Я знаю, который час…

Эрик сжал руль. Ему стоило немалых усилий хотя бы голосом не выдавать своего волнения.

– Да, я вижу, какая погода… И именно поэтому прошу тебя помочь мне…