Синтаксис любви

Однако 3-я Логика не была бы Третьей функцией, если бы внутренне не раздваивалась и, наряду с яростным отрицанием разума, втайне ему не поклонялась. Поэт Александр Блок в письмах почти кликушествовал: “Я знаю любовь, знаю, что “ума” не будет, я не хочу его, бросаю его, забрасываю грязью, топчу ногами,”- но в одной из анкет признавался: “Мое любимое качество — ум”.

Типичное для Третьей функции любовь-ненависть у 3-й Логики оригинальна лишь тем, что обращена на умственную деятельность человека.

* * *

Обычный, бытовой “скептик” — это молчаливый, очень осторожный в посылках и выводах человек, с неприязнью и иронией относящийся к разного рода категоричным суждениям. Причем, молчание как некая форма существования у него превалирует. Одна обладательница 3-й Логики, будучи замужем за человеком с 4-й Логикой, как-то жаловалась мне: “Я ведь знаю, что умнее его, но хочу открыть рот и не могу. Что-то мешает”.Действительно, “скептик” почти всегда обречен на молчание, хотя оно в тягость ему более, чем кому-либо. Однако стоит “скептику” иной раз открыть рот, как тут же со стороны доносится:” Помолчи, за умного сойдешь,”- и он немеет, ловя ртом воздух.

Единственное средство для 3-й Логики обезопасить себя от подобных травм — это вообще выключить логику из сферы непосредственных контактов. Чего в глубине души очень не хочется и в условиях современного общества невозможно. Поэтому “скептику” остается лишь ограничиться минимальной самозащитой: бегством от наиболее острых вопросов, дискуссий, диспутов, — а главное, предотвращением попыток использования логики в конфликтных ситуациях. Фразы типа:” Обсуждать не будем!” “Хватит болтать!” — с которых обычно начинает конфликт 3-й Логики, преследует именно эту цель. Такие требования редко бывают услышаны сварливыми оппонентами “скептика”, но не пытаться обезопасить себя от ударов по больному месту он не может и потому на протяжении всего конфликта пытается перевести борьбу на другие функциональные уровни, или, на худой конец, притвориться глухим.

Испытывая почти панический страх перед острым, азартным спором, “скептик” в то же время, как никто, ценит неспешную, благожелательную, вольную беседу, в которой нет победителей и побежденных, а значит нет и деления на умных и дураков (попасть в последние 3-я Логика боится более всего). Ценит она, даже прямо сказать, пустую болтовню в которой процесс гораздо дороже результата.

Здесь-то обнаруживается, что мнимый молчальник на самом деле чудовищно многословен, что нет для него большей радости, чем тихо, почти шепотом, журчать и журчать, перебирая, подобно бусинкам четок, тему за темой.

Особенно удаются 3-й Логики две темы. Первая — классическая скептическая: о несостоятельности разума (сочинение Секста Эмпирика “Против логиков” можно считать эталонным в данной области). Может быть, и не соревнуясь с Секстом Эмпириком, каждый “скептик” вносит в это направление свой вклад, очень изобретательно, а главное, логично доказывая бесполезность логики. Хотя еще древние оппоненты первых скептиков указывали, что бороться рассуждением против рассуждений — не очень-то корректно. Но в том и состоит двуликая изворотливость 3-й Логики: так отрицать ум, чтобы каждый мог сказать:”До чего же он умен!”

Еще одна тема или, лучше сказать сфера, в которой легко дышится 3-й Логики — это граница между знанием и незнанием, та зыбкая полоса, где нет еще догматов, все только факты и фактики, гипотезы и мнения. Именно здесь в полную силу разворачивается талант 3-й Логики, великой мастерицы изощряться в многовариантности, строить изысканные парадоксы, плести умозрительные кружева, доводить всякое положение до абсурда. Предполагаю, что вопрос:” Сколько ангелов может усесться на конец иглы?” — выдумала именно 3-я Логика.

Сложность мысли вообще внутренне ближе 3-й Логики, чем простота. Это обстоятельство интересно тем, что в философии есть принцип, называемый “бритвой Оккама”, согласно которому, из двух вариантов решения проблемы: сложного и простого — необходимо отсечь сложный вариант, как наиболее непродуктивный и громоздкий. Так вот, обычное противопоставление Первой и Третьей функции находит свое воплощение и здесь. 1-я Логика, безусловно, принимает “бритву Оккама”, 3-я Логика совершенно ее не приемлет и предпочитает сложное решение простому.

Гораздо больше осторожности, чем при анализе гипотез и мнений, проявляет 3-я Логика при анализе догм. В отличие от 2-й логики, достаточно бесстрашной, чтобы пробовать на зуб даже общеупотребительные, расхожие истины, 3-я Логика не чувствует себя столь же сильной для открытого бунта против них, бунт ее скрыт, он — тягостное, мучительное, постепенное, по выражению великого “скептика” Канта, отрясение с себя “догматического сна”.

* * *