Сёгун

При обычных обстоятельствах ни один даймё, даже Торанага, не осмелился бы сделать такое предложение кому-нибудь из придворных. Это оскорбляло вышестоящие власти, в данном случае Совет регентов, лишало их многих привилегий и немедленно расценивалось как измена, да так и было на самом деле. Но Торанага знал, что он уже все равно обвинен в измене.

«Завтра Исидо и его союзники выступят против меня. Сколько времени мне осталось? Где быть битве? В Одаваре? Победа зависит от времени и места, а не от числа воюющих. Соотношение сил не в мою пользу: один к трем. Ничего… Исидо выберется из Осакского замка! В шахматной борьбе за власть я пожертвовал своего ферзя, но Исидо потерял две ладьи… Но в последней игре я утратил больше чем ферзя. Я лишился корабля. Ферзь может быть добычей, корабль – нет!»

Они спускались с холма быстрой, тряской рысью. Внизу рокотало море. После поворота тропинки появилась Иокогама, вдалеке в море, у берега, виднелись останки корабля. Торанага видел: на плато в боевом порядке выстроился мушкетный полк с лошадьми и снаряжением, мушкеты убраны в чехлы, почетный караул – самураи, прекрасно вооруженные, – выстроился в ряд по пути его следования. На окраине деревни жители аккуратными рядами стояли на коленях, приготовившись приветствовать Торанагу. На галере вместе с капитаном дожидались моряки. С обеих сторон пристани в идеальном порядке тянулись вытащенные на берег рыбачьи лодки… Торанага решил сделать замечание Наге: он приказал полку приготовиться к немедленному выходу, но отрывать рыбаков и крестьян от рыбной ловли и работы на полях – зачем это?

Он повернулся в седле и подозвал самурая:

– Передайте Бунтаро: пусть выезжает вперед и проверит, все ли благополучно и готово к моему приезду. Потом отправляйтесь в деревню и пошлите жителей на работу, кроме старосты.

– Да, господин. – Самурай вонзил шпоры в бока лошади и ускакал.

К этому времени Торанага подъехал к плато так близко, что мог различить лица: Андзин-сан, Ябу, Кири и госпожа Садзуко… Возбуждение его росло, настроение было приподнятое.

Мрачный Бунтаро скакал вниз по дороге с луком и двумя колчанами стрел за спиной, шестерка самураев мчалась за ним по пятам. Свернув с дороги, их группа оказалась на плато. Он сразу же увидел Блэкторна, и лицо его стало еще суровее. Бунтаро натянул поводья и осмотрелся: лицом к полку была устроена крытая обзорная площадка с подушкой на помосте; еще один, поменьше и пониже, располагался рядом – там ждали Кири и госпожа Садзуко. Ябу, как старший, стоял перед полком, Нага – справа от него, Андзин-сан – слева. Решив, что здесь все в порядке, Бунтаро сделал знак подъезжать основной партии. На рысях подскочили всадники авангарда, спешились и встали защитной цепью вокруг обзорной площадки. Вот в центр площадки выехал Торанага. Нага высоко поднял боевое знамя, и четыре тысячи самураев грянули:

– Торана-а-а-га-а-а-а!.. – И все поклонились.

Торанага не ответил на приветствие. В полной тишине он оперся на седло и озирал всех: Бунтаро украдкой следит за Андзин-саном; Ябу держит меч – его подарок – и, видимо, очень нервничает; поклон Андзин-сана учтив, но невыразителен, рукоятка его меча сломана; Кири и самая младшая его наложница стоят на коленях, положив руки ладонями на татами, лица скромно опущены. Глаза его моментально смягчились. Но вот полк… Все еще стоят, согнувшись в поклоне. Он так и не ответил поклоном, только коротко кивнул и почувствовал, как по рядам прошел шорох – выпрямляются после поклона. Он ловко спрыгнул с лошади, радуясь, что они боятся его кары. Самурай взял поводья и увел лошадь, а он повернулся спиной к полку и, весь в пятнах пота, что обычно было в этом влажном климате, подошел к своим женщинам:

– Ну вот, Кири-сан, добро пожаловать домой!

Обрадованная Кири изящно поклонилась:

– Спасибо, господин. Я уж и не думала, что буду иметь удовольствие увидеть вас еще раз.

– Я тоже, госпожа. – Торанага позволил себе показать, как он счастлив, потом взглянул на молодую женщину. – Ну, Садзуко-сан? А где мой сын?

– С кормилицей, господин. – Она боялась дышать, счастливая его явным расположением.

– Пожалуйста, пошлите кого-нибудь принести сюда нашего ребенка.

– О, пожалуйста, господин. С вашего разрешения, можно мне принести его самой?

– Да, госпожа, если хотите. – Торанага улыбнулся и с любовью посмотрел на нее. Потом перевел взгляд на Кири. «У вас все хорошо?» – спросили его глаза.

Она поняла его:

– О да, господин, благодарю вас. Мне так отрадно видеть вас сильным и бодрым.

– Вы похудели, Кири-сан, и выглядите моложе, чем когда-либо.

– Ах, простите, господин, это не так, но все равно спасибо.

Он улыбнулся ей:

– Как бы потом ни пошли дела, вам это идет. Трагедия, уединенность, заброшенность… Я рад видеть вас, Кири-сан.

– Я так счастлива, господин, что безоговорочное повиновение вам госпожи Тода и ее жертва открыли Осаку. Ей было бы очень приятно, господин, знать, что все так удалось.

– Сначала я разберусь с этой толпой, потом мы поговорим. Нам надо о многом поговорить.