Сёгун

Еда, в тонкой миске, подана была мгновенно и приготовлена точно так, как он любил. Хозяина предупредил Судара. Не церемонясь, Торанага присел на корточки на веранде и с удовольствием поглощал простое крестьянское кушанье, наблюдая за дорогой. Постояльцы раскланялись и разошлись по своим делам, гордые тем, что останавливались под одним кровом с таким крупным даймё. Судара обошел посты, удостоверился, что все в порядке.

– А где теперь загонщики? – поинтересовался он у начальника охоты.

– Кто на севере, кто на юге, а сюда, в горы, я дополнительно направил людей. – Старый самурай, с несчастным видом, весь в поту, показал назад, вглубь материка, по направлению к Иокогаме. – Прошу простить меня, нельзя ли спросить у вас, куда собирается поехать дальше наш господин?

– Не имею понятия. Но не делайте сегодня больше таких ошибок.

– Да, господин.

Судара закончил свой обход и вернулся к Торанаге:

– Все в порядке, господин. Что еще сделать для вас?

– Ничего, спасибо. – Торанага покончил с лапшой и допил остатки супа. Потом сказал без всякого выражения: – Ты был прав относительно наследника.

– Прошу меня извинить, я боялся, что могу обидеть вас, сам того не желая.

– Ты был прав. Так почему я должен обидеться? Когда наследник выступит против меня – что ты будешь делать тогда?

– Выполнять ваши приказы.

– Пожалуйста, пришли сюда моего письмоводителя и возвращайся с ним.

Судара повиновался. Каванаби, письмоводитель – одновременно самурай и монах, всегда сопровождавший Торанагу в поездках, – быстро появился вместе со своим дорожным ящичком для бумаги, туши, печатей и кисточек для письма, который он возил с собой в корзине, привязанной к седлу.

– Господин?

– Пиши следующее: «Я, Ёси Торанага-но Миновара, восстанавливаю в правах наследования моего сына, Ёси Судара-но Миновара, с возвращением ему всех званий и доходов».

Судара поклонился:

– Благодарю вас, отец. – Голос его был тверд, но в глубине души он недоумевал: почему все это?

– Поклянись торжественно, что будешь выполнять все мои распоряжения, завещания и беречь мое наследство.

Судара повиновался. Торанага молча ждал, когда Каванаби напишет бумагу, подписал ее и заверил своей печатью – маленьким квадратным кусочком слоновой кости с выгравированным на одном конце его именем. Он прижал печать к почти высохшей красной туши, потом к концу листа рисовой бумаги. Отпечаток получился идеальным.

– Спасибо, Каванаби-сан, датируй его вчерашним числом. Пока все.

– Прошу меня извинить, но потребуется еще пять копий, господин, чтобы ваше решение считалось окончательным: одна – для господина Судары, одна – для Совета регентов, одна – для Дома регистрации, одна – для вашего личного делопроизводства и одна – для архивов.

– Сделай их сразу. И дай мне дополнительно еще одну копию.

– Да, господин. – Письмоводитель ушел.

Теперь Торанага мог взглянуть на Судару и рассмотреть его узкое, бесстрастное лицо. Когда он сделал это объявление, сделал внезапно, и не без умысла, на лице Судары ничего не отразилось. Ни радости, ни благодарности, ни гордости – даже удивления, и это огорчило его. «Но с другой стороны, – подумал Торанага, – с чего тебе огорчаться? У тебя есть другие сыновья, они улыбаются, смеются, ошибаются, кричат, злятся, любят женщин… Нормальные сыновья… Этот сын пойдет за тобой, вождь после твоей смерти, он будет держать всех Миновара в кулаке и править Канто и всеми Миновара. Такой же холодный и расчетливый, как ты! Нет, не как я… – честно признался он себе. – Я могу и посмеяться, пожалеть, люблю подурачиться, спать с женщинами, кричать, танцевать, играть в шахматы, разыгрывать пьесы но. Иные люди радуют меня – такие как Нага, Кири, Тяно, Андзин-сан… Я привязан к охоте. Люблю побеждать, побеждать, побеждать… Но тебя ничто не радует, Судара, извини. Ничто… Кроме твоей жены, госпожи Гэндзико. Госпожа Гэндзико – единственное слабое звено в твоей цепочке».

– Господин? – окликнул его Судара.

– Я пытался вспомнить, когда последний раз видел тебя смеющимся.

– Вы хотите, чтобы я смеялся, господин?

Торанага покачал головой: он учил Судару быть идеальным сыном, – если надо, он засмеется.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы убедиться, что Дзикю действительно мертв?

– Перед выездом из лагеря я послал в Мисиму первоклассного голубя, на случай если бы вы еще не знали, верно это или нет, отец. Я получу ответ в течение трех дней.

Торанага благословил богов за то, что уже был осведомлен Касиги Мидзуно о заговоре против Дзикю и за несколько дней до того узнал о смерти своего врага. Он снова и снова размышлял над своим планом, искал и не находил в нем изъяна… Эти колебания даже довели его до полуобморочного состояния, но он принял решение:

– Прикажи одиннадцатому, шестнадцатому, девяносто четвертому и девяносто пятому полкам в Мисиме приготовиться к немедленному выступлению. Через четыре дня поведешь их вниз по Токайдо.

– «Малиновое небо»? – Судара на этот раз все же был выведен из равновесия. – Вы атакуете?

– Да, я не жду, когда они атакуют меня.

– Так Дзикю мертв?

– Да.