Сионизм в век диктаторов

Что бы ни думал Жаботинский о том, кем он руководит, не может быть сомнения, что эти три видных участника ревизионистского движения говорили о фашистской группировке. Оценка фон Вейсля представляется вполне обоснованной: фашистский компонент в руководстве был серьезным, и именно они, а не Жаботинский, руководили движением, по крайней мере в Палестине, Польше, Италии, Германии, Австрии, Латвии и Маньчжурии. В самом лучшем случае Жаботияского следует считать либерально-империалистической главой фашистской организации. Нынешние ревизионисты не отрицают присутствия отъявленных фашистов в их движении в 30-х гг.; зато они преувеличивают различия между Жаботинским и фашистами. Академия в Чивитавеккья, утверждают они, была чистым мадзинизмом. Националистам разрешается, говорят они, искать помощи у империалистического соперника их собственного угнетателя; разумеется, они настаивают на том, что это не означает одобрения внутреннего режима их патрона. Затем они указывают на предостережение Жаботинского подразделению «Бетара» в Чивитавеккья:

«Не вмешивайтесь ни в какие партийные дискуссии относительно Италии. Не высказывайте никаких мнений об итальянской политике. Не критикуйте ни нынешнего режима в Италии, ни прежнего. Если вас спросят о ваших политических и социальных убеждениях, отвечайте: я сионист. Я больше всего желаю создания еврейского государства, и в нашей стране я выступаю противником классовой борьбы. Вот все мое кредо»²³.

Эта в высшей степени дипломатическая формула была рассчитана на то, чтобы угадить фашистам, не вызывая вражды у любых консервативных сторонников старого режима, с которыми случайно мог бы встретиться бетарец. Заявление о противодействии классовой борьбе должно было стать лакмусовой бумагой для Муссолини, которого никогда особенно не беспокоил вопрос о том, считали ли себя его зарубежные поклонники чистыми фашистами. Однако письмо Жаботинского «Бетару» не было концом истории. Его апологеты не обращают внимание на действительное положение в школе, где игнорировалась его строгая суровая критика. В «ЛИдеа сионистика», журнале итальянского филиала ревизионистов, вышедшем в марте 1936 г., описывались церемонии, сопровождавшие открытие новой штаб-квартиры для подразделения бетарцев:

«Приказ: «Смирно!» Троекратное повторение нараспев по приказу командира взвода: «Да здравствует Италия, да здравствует король, да здравствует дуче!», затем следовала молитва о благословении, произнесенная раввином Альдо Латтесом по-итальянски и подревнееврейски. Богу, королю и дуче… «Джовинецца» (гимн фашистской партии) исполнялся с большим энтузиазмом бетарцами»²⁴.

Мы можем быть уверены, что те же саэдые декламации звучали, когда Муссолини лично принимал парад бетарцев в 1936 г.²⁵ Жаботинский энал, что его итальянские сторонники были поклонниками Муссолини, но, когда ему прислали книгу Муссолини «Доктрина фашизма», все, что он мог сказать с укором, была мягкая фраза: «Мне позволено надеяться, что у нас есть достаточно способностей, чтобы создать нашу собственную доктрину, не копируя других»²⁶

. Невзирая на все личные оговорки касательно фашизма, он определенно хотел, чтобы Муссолини стал мандатарием Палестины. Он писал в 1936 г. одному своему другу, что предлагаемые им варианты были следующие:

«Италия, или кондоминиум менее антисемитских государств, заинтересованных в еврейской иммиграции, или прямой мандат Женевы (Лиги Наций)… До 30 июня— 15 июля я прощупывал альтернативу № 1; результат еще не созрел, далеко не созрел»²⁷.