Сионизм в век диктаторов

Германии разрешения на эмиграцию из нее. До тех пор пока нацисты нуждались в ВСО и в еврейской благотворительности для организации эмиграции, они не могли навязать еврейской общине своего коллаборациониста. Проводившаяся Карецким кампания ставила Жаботинского в немыслимое положение: в то время как сам он поносил ВСО за «Хаавару», его собственное движение в Германии работало на нацистов, и вскоре он был вынужден объявить, что отныне «крыло сионизма, разделяющее наши герцлианские взгляды, знает также, что слово «марксист» никогда не должно употребляться в процессе полемики»³.

Нацисты выработали общие принципы политики, дающей сионистам преимущество над евреями-несионистами, и в соответствии с этим решили, что их стратегией должны были стать не репрессии против «марксистов» из ССГ, а откровенное поощрение Имперского представительства. 13 апреля 1935 г. гестапо известило полицию о том, что впредь Имперское представительство будет получать «исключительное и всегда могущее быть взятым обратно разрешение их членам, принадлежащим к организациям «Национальная молодежь Герцля» и «Брит Хашомрим», носить в помещении униформу… поскольку государственные сионисты доказали, что являются такой организацией, которая всеми способами, и даже нелегально, пытается перебрасывать своих членов в Палестину и которая своей искренней деятельностью, направленной на обеспечение им возможности эмигрировать, идет навстречу намерению правительства рейха выдворить евреев из Германии. Разрешение носить форму должно стимулировать членов германо-еврейских организаций вступать в ряды молодежных групп Имперского представительства, где их будут с успехом поощрять эмигрировать в Палестину»⁴

.

Несмотря на связь между Импероким представительством и гестапо, Карецкий был все же радушно встречен на конгрессе Повой сионистской организации, собравшемся в 1935 г. в Вене. Когда ревизионисты приняли решение о поддержке антинацистского бойкота, они официально распустили свое германское подразделение в попытке уберечь его от репрессий;

таким образом, было совершенно очевидно, что Карецкий находился в Вене с одобрения гестапо для закулисных махинаций против планов бойкота. Встревоженные рядовые члены организации хотели отмежеваться от Имперского представительства и настояли на принятии резолюции, гласившей, что в создавшихся условиях в Германии не существовало и не могло существовать ревизионистского движения⁵

. Карецкий совершил ошибку, поехав на следующий бетарский конгресс в Кракове в обществе известного еврейского агента гестапо, и кое-кто из германских бетарцев донес на них Жаботинскому⁶. Карецкого попросили удалиться с конгресса, и Жаботинский был вынужден призвать его публично защитить себя и опровергнуть обвинение в своей связи с нацистами⁷

. Однако позднее, в 1936 г., он использовал Карецкого в качестве посредника между собой и германским издательством, владевшим авторским правом на одну из его книг. После Кракова Жаботинский не брал на себя дальнейшей ответственности за Карецкого, но в течение всего того времени, пока он оставался в Германии, Карецкий поддерживал контакт с меньшинством во всемирном ревизионистском движении, и особенно с теми его представителями, которые собрались вокруг фон Вейсля в Вене, продолжавшего разделять его пронацистские взгляды.

«Сионисты как «расовые евреи» дали нам по крайней мере официальную гарантию»

Неудача неоднократных попыток Карецкого побудить германских евреев принять его подход так и не отбила у нацистов охоту попробовать навязать его общине. В конце 1935 г.

они протолкнули его в Имперский союз еврейских культурных объединений. Эти культурные лиги были созданы с целью обеспечить работу еврейским музыкантам, писателям и актерам, которые были уволены со своих должностей, и гестапо решило, что подлинно сионистский дух принесет этим лигам какую-то пользу⁸. Член ССГ Беппо Коен был назначен помощником их руководителя, дирижера Курта Зингера, но этого оказалось недостаточно: исполнители все еще оставались приверженцами идеи подлинной культурной ассимиляции евреев, и в октябре 1935 г. Карецкий, не имевший ничего общего с какой бы то ни было областью искусства, был назначен на более высокий пост, чем Зингер, а Коена уволили.

Дирижер заявил нацистам, что он скорее подаст в отставку, чем станет работать с Карецким, и лиги были закрыты. Отказ евреев согласиться с политикой нацистов привлек к себе внимание нацистской прессы, и Ганс Хинкель, в ведении которого находились лиги, публично объяснил свой выбор нового дирижера следующим образом: