Сирены жаждут любви

– Я готова, – сказала она. – Мы втроем возьмем такси и поедем в аэропорт, так что все в порядке.

– Ты, – почти беззвучно сказал Алексис, – никуда не поедешь. По крайней мере, пока мы наконец не объяснимся.

Все перешли на правый борт, чтобы посмотреть, как судно входит в гавань. Они остались наедине. Зоя вялым тоном спросила:

– Что это даст?

– Не знаю, – ответил он, – но давай попробуем все начать сначала.

– Бессмысленно, – у нее судорожно перехватило горло, она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал спокойно. – Мы совершили изначальную ошибку. И оба это хорошо понимаем. Я не та женщина, которая тебе нужна.

– А что тебе нужно? – осторожно спросил Алексис.

«Хватит откладывать на потом, сейчас самое время», – сказала себе Зоя. Нужно было покончить со всем раз и навсегда.

– Любви, – наконец решилась она. – Знаю, ты считаешь ее неважной, но я другого мнения на этот счет. Я только тогда выйду замуж, если мужчина тоже полюбит меня. Для тебя главное – долг. Но этого мне мало.

Алексис не двинулся с места, ей показалось, что он еще больше внутренне напрягся. Сказал с легкой запинкой:

– Говоришь: «будет тоже любить меня»? Ты так сказала? Не оговорилась?

– Нет, – она в отчаянии махнула рукой. – Это означает, что ты свободен от обязательств.

На выходе с трапа было людно. Грег с Марком уже приготовились к высадке. Наверное, Алексис по зрелому размышлению пришел к выводу, что нельзя отпускать Зою с ними, но ей никак не хотелось опять все начинать сначала.

– Поверь, это лучший выход из положения, – сказала ему Зоя. – Леда Казанцы будет тебе идеальной женой. Но мне пора идти за вещами.

Он стоял неподвижно. Чтобы не смотреть на него, Зоя опять отвернулась. Когда она шла по палубе к своей каюте, неожиданно почувствовала, как сильно ноет грудь. Знала, что будет больно еще несколько часов…

Чемодан стоял на прежнем месте у кровати. Она взяла его и окинула прощальным взглядом каюту, ставшую ей домом на одну неделю. Все бы могло остаться, как прежде, если бы Зоя предпочла синицу в руках журавлю в небе. Но синица ее не устраивала. Или все или ничего – таков был ее выбор, вот теперь она и осталась ни с чем.

По рассеянности она оставила дверь открытой. Повернувшись к выходу, вздрогнула, увидав Алексиса, который неслышно подошел к каюте.

– Я сама справлюсь, – сказала она, полагая, что он пришел помочь отнести вещи. – У меня нет ничего тяжелого.

– Ты никуда не поедешь, – заявил он. – Пока я здесь, этого не произойдет, – его голос прозвучал не очень отчетливо: – С'агапо, Зоя.

Зоино сердце отчаянно забилось, потом ухнуло куда-то вниз.

– Важны не слова, а правда, – произнесла она. – Я хочу подлинник, а не подделку!

– Это и есть подлинник, – он вошел в каюту и запер за собой дверь, взял из безвольной Зоиной руки чемодан и поставил его у кровати. Обнял ее за талию и привлек к себе: в поцелуе не было ни капли горечи, только одна нежность и теплота.

Сомнения улетели прочь. Зоя пылко ответила ему. Вопросы подождут. Опять она очутилась в мире вне пространства и времени; нежность налилась страстью, теплота вспыхнула жаром. Любовь разожгла страсть, которая достигла совершенно немыслимых пределов, о существовании которых Зоя не могла и подозревать.

Понадобилось время, чтобы снова вернулось чувство реальности. Они лежали, не размыкая объятий, рядом на постели в беспорядке валялась разбросанная одежда. Почувствовав, что Зоя пошевелилась, Алексис поднял голову и серьезно и нежно посмотрел на нее.

– Столько всяких недоразумений, – сказал он. – Всего из-за нескольких слов. У меня была уверенность, что из нас двоих только я испытываю сильное чувство.

– А я-то думала, что видна насквозь, – пробормотала Зоя. Она взяла в ладони его лицо, любуясь строгими и ясными чертами. – Когда это с тобой произошло?

– С того момента, когда ты мне отдалась. Я мысли не мог допустить, чтобы еще какой-то мужчина мог стать тебе более близким, чем я. Только чувства к тебе, никаких других соображений. Ты согласилась выйти за меня замуж, если забеременеешь. Я стал молить бога, чтобы это случилось. Был готов пойти на все, чтобы только не потерять тебя.

– Как ты мог не догадываться, что я тебя люблю? Криста сразу определила, что я не могу скрыть своих чувств к тебе, мое сердце было как на ладони.

– Мешало то, что ты очень привлекательная женщина. Это я понял сразу, как тебя увидел. Потом ты сказала, что женщину к мужчине тянет природный инстинкт, а не эмоциональная привязанность, – он замолчал, заглядывая ей в лицо. – К тому же ты слишком стремилась к своим, чересчур непринужденно вела себя даже с теми, кто не был хорошо знаком. Так было со случайно встретившимся молодым человеком в Афинах, затем с этими двумя. Пригласив на яхту этим утром двух парней, дала мне понять, что предпочитаешь только своих мужчин, – его рот покривился. – Ревность – страшное разрушительное чувство. Оно заставляет говорить слова, которые нельзя произносить вслух. А когда ты согласилась поехать вместе с ними, то я впал в отчаяние.