Сиротка. В ладонях судьбы

— Главное, что у вас наконец будет супруг, — необдуманно бросила Лора. — Жозеф сделает вас счастливой, я в этом уверена!

С этими словами она покинула кухню. Полная сочувствия, Мирей похлопала учительницу по руке.

— Мадам не хотела вас обидеть, не переживайте. Я же вижу, что-то идет не так. Наверное, это связано с отъездом Шарлотты. Она всегда поступала как ей вздумается.

Андреа боролась с подступившими слезами. Приближение свадьбы сводило ее с ума от тревоги. Ей необходимо было поделиться своими страхами с кем-нибудь сострадательным, но ей мешала стыдливость. Экономка с присущей ей проницательностью догадывалась об этом. Тем не менее она оказалась неумелой в своем желании утешить.

— Не переживайте вы так, мадемуазель Андреа! Я так и не вышла замуж, но это не значит, что у меня не было воздыхателей в юности. Я имею в виду любовников. В первый раз это не очень приятно, нужно потерпеть, но потом все будет хорошо.

На этот раз Андреа Дамасс расплакалась по-настоящему. Чтобы никто не увидел ее в таком состоянии, она убежала в свою комнату.

Больница Сент-Анн[74], Квебек, четверг, 15 апреля 1943 года

Лора увидела свою дочь сидящей на скамье в вестибюле приемного покоя больницы. Погрузившись в грустные размышления, та не видела мать.

— Боже мой, милая, ну и виду тебя!

— О! Мама, спасибо, что приехала так быстро!

Эрмина встала и бросилась в объятия матери. Они долго стояли, обнявшись, обе крайне взволнованные.

— Девочка моя, — шепнула Лора ей на ухо, — ты меня пугаешь! Надеюсь, Тошан не…

— Господи, нет, он жив, но я уже не знаю, что мне делать! Вчера меня здесь навестила Бадетта, но я не осмелилась разговаривать с ней откровенно.

Ее била нервная дрожь. Все более волнуясь, Лора погладила ее по щеке.

— Успокойся, теперь я с тобой! Как же ты похудела, моя бедная! Поедем поужинаем в городе, надеюсь, ты можешь оставить своего мужа на часок?

— Оставить моего мужа, — сокрушенно повторила Эрмина. — Да он только об этом и мечтает — не видеть меня у своей кровати!

Удивленная этим признанием, Лора воздержалась от вопросов. Она чувствовала, что ситуация очень серьезная. На дочери были несвежие брюки и малопривлекательный пуловер, ее потускневшие волосы были собраны в пучок, а красивое лицо выглядело изможденным.

— У тебя есть хотя бы пальто? На улице еще свежо.

— Нет, мама, у меня ничего не осталось. Я потратила последние деньги, которые у меня были. Эту одежду мне дали во Франции, в Бордо, накануне нашего отъезда.

— Хорошо, мы возьмем такси, и ты нормально пообедаешь. Думаю, тебе многое нужно мне рассказать, и мне, к сожалению, тоже.

Присутствие матери, похоже, успокоило Эрмину. Она с улыбкой взяла ее за руку.

— Мамочка моя, мне кажется, что ты принесла с собой ветер с Лак-Сен-Жана и свежий воздух Валь-Жальбера!

Четверть часа спустя они сидели за столиком ресторана в верхней части города. Не желая торопить дочь, Лора не задавала вопросов, ожидая ее исповеди. Однако она все же поинтересовалась, как прошло их путешествие на борту судна-госпиталя.

— Ты страдала морской болезнью? Это просто чудо, что вы не стали мишенью для врага! Мы с папой постоянно думали о тебе, о вас. Но, слава Богу, ты вернулась на родину!

— Мама, — перебила ее Эрмина, — я не знаю, с чего начать. Тошан стал совсем другим. В начале нашего плавания мы были такими чужими, что я решила разводиться. Потом у него начался сильный жар: возникла послеоперационная инфекция.

Эрмине пришлось объяснить, почему оперировали ее мужа. Это повлекло за собой описание трагедии в Монпоне, смерти Симоны и маленького Натана. Поначалу беспорядочный и немного путаный, ее рассказ вскоре обрел четкость и точность, и каждое слово шокировало и ужасало Лору. Она узнала и о Жанине, которую таскали за волосы по мостовой французского городка, и о связи ее зятя с Симоной.

Когда официантка ставила блюда на стол, Эрмина замолкала, потом продолжала свою печальную историю, с отсутствующим взглядом, бледная, как привидение.

— Теперь ты знаешь все, мама, — подвела она итог, не проглотив ни кусочка.

— Бедная моя девочка, мне так жаль! Но нет, я не знаю всего. Ты не рассказала мне, что произошло на корабле у вас с Тошаном.