Системный сбой (СИ)

Бросив косой взгляд на экраны мониторов, Целтин двинулся дальше, чиркая вновь и вновь. Ноги вели в дальний конец лаборатории, к целлофановой шторке, за которой была маленькая дверца, как в каморке у Папы Карло, ведущая в новую жизнь, – так, кажется не к месту пошутил Панфилов, после чего Женя заявила, что больше не желает видеть помощника Громова без особой причины. На лбу Панфилова тогда образовалась уродливая резиновая складка, повергнув Женю в ступор. Подопечная потом целый день не разговаривала, пребывая под явным впечатлением от увиденного. Целтин её не трогал, в голове ещё были свежи воспоминания его первой встречи с Панфиловым и сопутствующие ощущения.

Побоявшись, чего доброго, спалить шторку, да и всю лабораторию, вместе с собой и Женей, Целтин отказался от спичек. Нашёл на ближнем столе маленький фонарик, уменьшил яркость до минимума, после чего вновь вернулся к дверце.

Пискнув, электронный считыватель подмигнул зелёным огоньком. Дверца со щелчком отошла в сторону. В коридоре за ней, треща, загорались световые трубки.

Целтин прищурился, выждал, пока глаза не привыкнут к яркому свету, шагнул внутрь, предусмотрительно сунув фонарик в карман. За пару месяцев наблюдений ИПС он был готов к неожиданностям, которые феномен подкидывал всякий раз, как только уверуешь, что ситуация под контролем. Чего стоили падающие с неба птицы в Воротнем и перевёрнутые пространства, вписанные одно в другое, а вовсе не параллельные или пересекающиеся, о которых известно из курса нынешней земной геометрии. А река, неподалёку от пансионата, в день переезда и вовсе закипела, отдав тепло... По всему, ИПС была не в ладах с логикой, законы природы были ей в тягость, в особенности второй закон термодинамики – фундаментальный, теплого баланса, определяющий степень нарастания энтропии в замкнутой системе, подобной нашей вселенной. Казалось, тварь хочет стряхнуть с плеч сдерживающие оковы, расправить кожаные крылья и полететь, с одной только ей понятной целью...

Однако было не суждено – на Земле нет подходящей оболочки с крыльями. Пока нет. Но Панфилов с Громовым придумают. Вне сомнений, как только наверху скажут понятное всем «надо». А перенос сознания из головы в голову – этап пройденный. В нём, как и ожидалось, нет ничего сверхъестественного. Нужна лишняя болванка – и только.

Целтин быстренько, на полусогнутых, пробежал ярко освещённый коридор, стараясь не посшибать головой датчики системы пожаротушения, закреплённые на потолке. Склонился над внутренней дверью, поколдовал с замком. Система ожила, пропустила.

Второй корпус ничем не отличался от первого, разве что только был хорошо освещён и пахло тут по-особенному. Детской присыпкой, к запаху которой Целтин почему-то всё никак не мог привыкнуть. Панфилов шутил на сей счёт, но в своей манере: не смешно, а вульгарно – Целтин не слушал.

Он, не спеша, проверил показания. Столов здесь не было, экраны мониторов крепились к стене, для клавиатуры была отведена небольшая полочка, предусматривающая вертикальное положение пользователя. Рядом с монитором – зеркальце, как на двери инкассаторской машины. Это была инициатива Громова, который, по всему, даже в общественном транспорте садился на заднее сиденье, опасаясь быть застигнутым врасплох.

«Если он, вообще, пользуется общественным транспортом...»

За спиной деликатно откашлялись; Целтин невольно вздрогнул, хотя и знал, что в помещении он не один.

- Уже утро? – спросили шёпотом, будто опасаясь кого-нибудь разбудить.

- Пока ещё ночь.

- Сколько времени?

Целтин поднял руку, развернул запястье, глянул на часы.

- Два часа, – какое-то роковое время!

За ширмой вздохнули.

- Вам тоже не спится?

Целтин отошёл от стены.

- Просто хотел проведать тебя.

- Боитесь, что со мной может что-нибудь случиться?

- Вовсе нет. Это моя работа. Наблюдать за твоим самочувствием.

- Вы – доктор?

- Нет.

- Понятно.

Последовала пауза, которую, по всей видимости, не собирались нарушать с той стороны, а Целтин элементарно не мог, потому что сдавило грудь.

От былой Сони не осталось и следа – в точности, как он и предрекал. Женя до последнего надеялась, что останется хоть малая толика памяти, ведь «малышка» прожила с ними тринадцать лет. Так бывает только у машин: нажал кнопку, и диск чист. С сознанием должно было обстоять иначе... С другой стороны, почём им знать, как именно, ведь, что есть по своей природе сознание, так и осталось тайной. Как и в случае с клонированием, человек показал себя хорошим подражателем Всевышнего, сумев частично повторить чудовищный эксперимент под названием «происхождение вида», используя по назначению чужие пробирки с реактивами. Придумать что-то своё человек не мог, в силу убогости своего мышления, а может, потому что бог предусмотрел слишком много сдерживающих факторов. Чего именно опасалось высшее существо было неясно, хотя у Целтина и были на сей счёт предположения.