Системный сбой (СИ)

- Апаллический синдром, или как его ещё называют, «бодрствующая кома», – комплекс психоневрологических расстройств, проявляющийся как полная утрата познавательных, при сохранности основных вегетативных функций головного мозга, – Ситникова обернулась на ходу. – При нём происходит утрата функций коры обеих полушарий, при этом, преимущественно, поражаются медиобазальные отделы лобных и височных областей. Получается человек-растение.

- Боже мой... – Ратникова была поражена столь детальным ответом. – А что является первопричиной? Откуда эта дрянь берётся?

Зотову поразила интонация Тамары Владимировны.

«Откуда эта дрянь берётся? А ведь старушка имеет в виду отнюдь не болезнь. Что-то другое. Но что именно?..»

- Этот синдром, – продолжала рассказывать Ситникова, – может возникнуть в результате черепно-мозговых травм, реанимационных мероприятий, после вирусных энцефалитов. Он может также развиваться медленно (в течение нескольким месяцев или лет) на заключительной стадии медленных инфекций, таких как корь, краснуха, герпес.

- И как же выглядят такие пациенты? – тихо спросил Скороходов.

«Вот это номер! – подумала Зотова. – Да вы, молодой человек, даже понятия не имеете, в каком состоянии находится девочка, и, при этом, какие возвышенные спичи выдаёте на-гора, рассуждая о человеческой морали!»

- Клиническая картина апаллического синдрома часто развивается после выхода больного из коматозного состояния, когда восстанавливается бодрствование. При этом глаза пациента открыты, он вращает ими в глазницах, но взор не фиксирует, речь и эмоциональные реакции отсутствуют, словесные команды больным не воспринимаются и контакт с ним попросту невозможен.

- Не хотите поменять свою точку зрения? – с лёгкой иронией, какая только была позволительна при таком разговоре, спросила Ратникова, обращаясь к Скороходову; тот поскорее отвёл взор.

- В тяжёлых случаях больной прикован к постели, производит хаотические движения конечностями, напоминающие гиперкинезы. Могут обнаруживаться ответные реакции на болевые раздражители в виде общих или местных двигательных реакций, нередко с выкрикиванием нечленораздельных звуков. При этом основные вегетативные функции (дыхание, деятельности сердечно-сосудистой системы, сосание, глотание, выделение мочи и кала) у больного сохраняются.

- Но вегетативное состояние, насколько мне не изменяет память, – это отдельное заболевание.

- Скорее состояние, – поправила Ситникова, останавливаясь у нужной двери. – Да, вы правы. При вегетативном состоянии происходит поражение подкорковых структур, при апаллическом синдроме – лишь частичная утрата функций.

- То есть, надежда на выздоровление есть, – заметил Скороходов, однако без былого оптимизма.

- Да, но... – Ситникова осеклась.

- Что-то не так? – спросила Ратникова.

- Видите ли, синдром Светланы – непонятен. У девочки не было травм, она не болела ничем, относящимся к зоне риска, как здоровы и её биологические родители. Анализы ничего не выявили. Стационарные наблюдения тоже... Возможно, неэффективны методы нашего лечения. Или же мы столкнулись с чем-то новым, что до сих пор неизвестно современной науке.

- Но как такое может быть? – поразился Скороходов.

- Если честно, у меня нет ответа на ваш вопрос, – Ситникова отвернулась, нажала ручку, отошла в сторону, пропуская членов общественного совета в палату. – Знакомьтесь. Светлана Фёдорова. Предварительный диагноз на протяжении двенадцати лет жизни: бодрствующая кома. Причины неизвестны, состояние стабильное, курс лечения не назначен.

Зотова пропустила всех и вошла в палату последней. Она смотрела на мерно поднимающиеся и оседающие простыни. На бледные запястья. На раскачивающиеся спины попутчиков... Куда угодно, но только не на лицо девочки. В груди ныло так, словно Зотова была виновата, что со Светланой всё так. Виновата в лице всего человечества. Но только непонятно, в чём именно заключалась их вина...

- Она слышит нас? – почему-то шёпотом спросила Ратникова.

- Да, но вряд ли понимает, – так же шёпотом отозвалась Татьяна Владимировна.

Ратникова приблизилась к кровати, наклонилась над недвижимой пациенткой, погладила по прозрачной ладони.

«Бог мой, ведь этой кожи никогда не касались солнечные лучи!» – Зотова с трудом стряхнула с плеч оцепенение.

- Вы хотите сказать, что с момента рождения девочка прикована к постели? – спросил Скороходов. – Совершенно не двигается и ни на что не реагирует?

Ситникова кивнула.

- Да. И мы не в силах что-либо поделать. Только наблюдать.

- А в остальном девочка совершенно здорова, – медленно проговорила Ратникова. – Как же нелепо.

- Абсолютно здоровый ребёнок – томограф не показал отклонений, – кивнула Ситникова. – Если бы не синдром, ничем бы не отличалась от остальных детей. Но умственная активность – ноль. На энцефалограмме ничего нет... как будто сознание девочки просто стёрли.

- Кошмар, – вздохнула Ратникова, смотря в широко открытые глаза пациентки, взгляд которых терялся в пустоте над кроватью.

Скороходов провёл ладонью перед лицом девочки.

- Зрачки. Она следит.