Сюрприз для Айседоры

– Сделано все необходимое, и осложнений нет. Доктор Форсайт очень хорош, поверь мне. – Ей не хотелось вспоминать, сколько донорской крови они влили в Дору и как долго не могли стабилизировать ее исчезающий пульс. – Пулю вынули… ткани порваны, но рана затянется. Некоторое время она будет очень слаба и ей будет очень больно.

– Я не хочу, чтобы ей было больно. – Он чуть не сорвался. – Ты уверена, что ей дают все необходимые обезболивающие?

– Почему бы тебе просто не посидеть с ней? Тебе станет легче.

– Спасибо.

– Моя смена заканчивается через час. Я зайду. Но когда через час она заглянула в палату, то тихонько отступила и оставила их одних. Утром Джед еще был в палате.

Она просыпалась медленно, словно поднималась к поверхности спокойной темной воды. Было трудно дышать. Воздух казался густым. В голове что-то шуршало, словно волны накатывались на берег.

Джед видел, как вздрагивали ее веки. Один раз ее пальцы дернулись под его ладонью, затем снова замерли.

– Дора, очнись, не уходи.

Он провел кончиками пальцев по ее волосам, по щеке, подумал, какая она еще бледная, слишком бледная. Но ее ресницы снова затрепетали, затем глаза открылись. Он подождал, пока они сфокусировались.

– Джед?

Ее голос был глухим, безжизненным. У него заныло сердце.

– Да, малышка. Я здесь.

– Мне приснился страшный сон. Джед прижался губами к ее ладони, борясь с желанием положить голову на край постели и разрыдаться.

– Теперь все хорошо.

– Такой реальный кошмар. Я… – Она пошевелилась, и резкая боль пронзила руку. – О боже!

– Тебе нельзя двигаться. Вместе с болью вернулась память.

– Он стрелял в меня. Господи. – Дора начала поднимать здоровую руку к горящему плечу, но Джед остановил ее. – Это был Финли.

– Все страшное закончилось. Теперь все будет хорошо.

– Я в больнице. – Ее охватила паника. – Как… как плохо?

– Тебя подремонтировали. Теперь тебе просто нужен отдых. – Четырнадцать лет в полиции не подготовили его к жуткой боли, затуманившей ее глаза. – Я приведу медсестру.

– Не надо. Я помню. Он был в квартире, ждал меня. Он хотел вернуть картину. Я сказала, что не знаю, где она, и он выстрелил в меня.

– Он никогда больше не причинит тебе боли. Клянусь. – Джед прижался лбом к их сплетенным пальцам. – Прости, малышка. Прости меня.

Но она уже снова погружалась в темную воду подальше от боли.

– Не оставляй меня здесь одну.

– Не оставлю.

В следующий раз, когда он увидел ее в сознании, она была окружена морем цветов, больших и маленьких, простеньких и экзотических, в корзинах и букетах. И вместо тусклой больничной сорочки на ней было что-то розовое в оборочках. Волосы вымыты и уложены, лицо подкрашено.

И все равно она показалась Джеду ужасающе хрупкой.

– Как дела, Конрой?

– Привет. – Дора улыбнулась и протянула руку, показавшуюся Джеду слабенькой, как крыло маленькой птички. – Как ты пробрался? Здесь очень строго соблюдают часы посещений.

– Воспользовался своим званием. Если ты устала, я могу заглянуть позже.

– Нет. Если ты останешься, то сможешь выгнать их, когда они придут со своими шприцами.

– Рад помочь. – Чувствуя себя удивительно неуклюжим, Джед отвернулся к цветам. – Похоже, тебе следует начать новое дело.

– Здорово, правда? Обожаю, когда надо мной трясутся. – Дора повернулась, вздрогнула от боли и порадовалась, что Джед стоит к ней спиной. – Ты предал меня, Скиммерхорн.

– Что?

– Ты рассказал моей семье.

– Я решил, что так лучше, чем прочитать в газете.

– Может, ты и прав. Так что происходит в твоем мире? Мэри Пэт сказала, что ты раньше времени вышиб Голдмена и вернулся к работе.

– Да.

Надо же было чем-то заполнить дни, чтобы не сойти с ума.

– Можно посмотреть твой жетон?

– Что?

– Жетон. – Дора улыбнулась. – Можно взглянуть?

– Конечно.

Джед вытащил полицейский жетон и подошел к кровати. Дора внимательно изучила его, несколько раз открыла и закрыла.

– Здорово. Как ты себя чувствуешь?

– Соответственно.

Джед убрал жетон в карман. Переступил с ноги на ногу. Он просто не мог болтать, когда видел выглядывавшую из-под розовых оборок ослепительно белую повязку.

– Послушай, я только хотел узнать, как у тебя дела. Мне надо идти.

– До того, как ты отдашь мне мой подарок? – Не дождавшись ответа, она снова улыбнулась, хотя действие лекарства заканчивалось и боль возвращалась. – Коробка, которую ты держишь? Разве она не для меня?

– Да, для тебя. – Он положил коробку ей на колени. – Я заходил пару раз, когда ты спала, и, увидев этот цветочный магазин, подумал, что цветов достаточно.

– Цветов никогда не бывает достаточно. – Дора потянулась к пышному банту, но откинулась на подушки. – Пожалуйста, помоги мне. Я еще не очень ловко пользуюсь рукой.

Джед не шевельнулся, но глаза его вспыхнули.

– Врачи сказали, что не останется никаких повреждений.

– Ну да. – Дора надула губы. – Как будто шрам – не повреждение. Я никогда не буду выглядеть в бикини так, как раньше.

Джед резко отвернулся, отошел и слепо уставился в окно.

– Я должен был быть там. Ты не должна была оставаться одна.

Его голос был таким гневным, плечи – такими непреклонными, что Дора затаила дыхание. Но, не дождавшись бури, потянула за бант здоровой рукой.