Сюрприз под медным тазом

Саша ощутил укол жалости и разочарования. Все! Конец. Больше им с Карлоттой не заниматься расследованием вместе. Не рыскать им вдвоем по заброшенным домам, не искать тайники и не ловить шантажистов. Все вокруг словно потемнело. Или это сумерки так внезапно сгустились? Саша проводил Карлотту и ее отца до их дома, подождал, пока они соберутся, а потом еще несколько минут стоял посредине дороги и смотрел вслед их машине.

К разочарованию по поводу того, что он в ближайшее время не увидит Карлотту, примешивалась еще и некоторая зависть. Их-то семейству следователь уезжать по-прежнему не разрешал.

Железнов сегодня так прямо и заявил Саше:

– Преступник – это кто-то из членов вашей семьи. И пока я не выясню, кто он, никто из вас никуда не поедет.

А Саше все уже так надоело! Ему хотелось домой, в город. На даче было хорошо, но все приедается. А когда рядом толкутся родичи, многие из которых не самые приятные на свете люди, и когда то одного из них, то другого задерживают, и над каждым висит подозрение в совершении жестокого убийства, это еще больше нагнетает обстановку. И находиться в таких условиях бок о бок с родней становилось с каждой минутой все невыносимей.

Надо было уже вычислять преступника, сдавать его властям и прощаться с родственниками.

– Но дядя Сережа не мог убить. Он человек верующий. И до денег совсем не жадный. Конечно, он мог обозлиться на дядю Толю за обман и за то, что он своими действиями довел деда Витю до смерти, но…

Что-то подсказывало Саше, что дядю Сережу задержали напрасно.

– Не он это. Еще сгоряча дядю Толю убить – в это я могу поверить. Но подсыпать отраву в сахар – это уже слишком.

– После того как дядя Ефрем выставил свою жену и дядю Толю за порог, они отправились в старый дом. Некуда им больше было идти, кроме как туда. Там они провели сеанс спиритизма, успешно или безуспешно вызывали дух бабушки Ани.

Что они хотели услышать от старушки? Надеялись, что она им поведает еще какие-нибудь щекотливые подробности своей жизни, которыми дядя Толя будет и дальше шантажировать дядю Сережу? Вероятно, так. А возможно, неугомонный дядя Толя затеял еще какую-то аферу, помогать в которой и попросил свою давнюю приятельницу Клару.

– Узнать бы, что именно они там делали.

И тут ему позвонил Железнов.

– Ты где там? Дома?

– Еще нет.

– А что делаешь?

– Ничего. Думаю.

– А где именно ты находишься? – продолжал настырно расспрашивать Железнов.

– Возле дома Карлотты стою.

– Значит, ты сейчас один?

– Ну да.

– Возвращайся домой.

– Хорошо.

– Немедленно.

– Понял я.

Саша пробормотал это и тут же услышал, как его мама, выйдя в сад, зовет всех к столу.

– Приходите ужинать! Все остывает!

Ее голос разносился в тишине над окрестностями, даже Саша его услышал. Настроение у него мигом повысилось. Ужин – это было его самое любимое время.

– Мама зовет ужинать.

Железнов услышал и поспешно произнес:

– Вот и иди. Я потом тебе перезвоню.

Саша даже не стал спрашивать, зачем следователь ему сейчас звонил. Все его мысли вертелись вокруг ужина. Заветное время! Несмотря на то что первый ужин состоялся несколько часов назад, Саша снова был не прочь перекусить. Вообще покушать в семье Купцовых любили все. В час трапезы наступало перемирие. Тот же Саша был готов примириться со всеми родственниками. Даже с вечно капризничающими дочками Валеры, всегда сердито надутым дядей Колей, все критикующей тетей Верой и прочими. А они, надо сказать, находились не в лучшем настроении и только за последний час успели поругаться раза два по мелочи и один раз основательно.

Садясь за стол, Таня усадила своих девочек на лучшие места и только потом заметила:

– Что-то мы слишком много ссоримся.

Марина ее поддержала:

– За едой у всех должно быть хорошее настроение, а то пища впрок не пойдет.

А тетя Катя предложила:

– Может быть, помолимся перед трапезой? Молитва все вокруг гармонизирует. Воздух светлей становится.

Но это замечание вызвало новый шквал недовольства. Лишь часть родни приняла сторону тети Кати. Все прочие ни сами молиться, ни есть намоленную пищу не желали.

– Можно просто сказать несколько добрых слов друг другу, а молиться… никогда не молились, чего вдруг сейчас-то начинать.

Другая часть родни вообще была настолько не в духе, что у них добрых слов не нашлось не то что друг для друга, но даже для румяных маминых котлет.

А ведь это был просто какой-то кулинарный шедевр, а не котлеты. Обваленные в сухариках, обжаренные на чистейшем сливочном масле, сочные, нежные… М-м-м! А уж какой запах исходил от них. У Барона, хотя он и успел похрустеть своими сухариками, на морде появилось мечтательное выражение. Он то и дело втягивал ноздрями воздух и тревожно переступал лапами, заглядывая в глаза хозяину. А мне? А мне достанется? Ну, хотя бы кусочек!

– Получишь, получишь, – шептал ему Саша. – Не клянчи.