Сюрприз с дыркой от бублика

Наконец ювелир распрямился, вынул из глаза лупу и внимательно посмотрел на своего молодого посетителя.

– Ну и что? – проговорил он наконец, выдержав долгую многозначительную паузу.

– Что это за коллекция? – спросил Леня. – Какова ее история? Кому она принадлежит сейчас?

– Слишком много вопросов. – Иван Францевич поморщился. – Для чего вам эта информация? Учитывая вашу профессию…

– Что вы! – Леня приподнялся в кресле. – Вы подумали… да нет, у меня ничего подобного и в мыслях не было! Дело совсем в другом… и весь вопрос упирается в теперешнего владельца. Если это криминальная личность…

– Нет, – прервал его ювелир, – это вполне приличный человек… насколько вообще современные богатые люди могут быть приличными людьми.

– Тогда у меня есть доказательства того, что владельца кинули… обманули, – перевел Леня на настоящий русский язык, – и того, что, по крайней мере, часть этой коллекции украдена и подменена.

Иван Францевич откинулся в кресле и уставился на своего посетителя внимательным, изучающим взглядом.

– Что это за доказательства? – спросил он наконец, когда тишина в кабинете снова сгустилась, как старый ликер.

Леня достал из внутреннего кармана фотографию. По его просьбе хороший фотограф выделил из снимка, сделанного покойным Тимофеем в «Белом олене», фрагмент, на котором остались только ушко юной девицы и бриллиантовая серьга в этом ушке. Фотография была увеличена насколько возможно, и сережка была очень хорошо видна.

Иван Францевич внимательно рассмотрел фотографию и поднял взгляд на Маркиза:

– Эта фотография ничего не доказывает.

– Не доказывает, – согласился Леня, – если не знать, где и когда она сделана и кто на ней изображен.

– Увольте! – Ювелир отшатнулся от Лени, как будто тот превратился в рассерженного скорпиона. – Я не хочу знать никаких имен! Мне достаточно много лет, и я хочу спать спокойно!

– Хорошо, – Маркиз кивнул, – имен не будет. Будет только дата. Эта фотография сделана в небольшом уютном ресторане, судя по дате на снимке, неделю назад. Насколько я представляю осторожность и неторопливость организаторов выставок такого масштаба, к этому времени коллекция должна была уже находиться в Лондоне или, по крайней мере, на пути туда.

– Да, это так, – согласился ювелир.

– Так что вряд ли эти серьги могли быть на жене или, допустим, дочери владельца.

– Он мог заказать копии украшений, – медленно проговорил Иван Францевич.

– Мог, конечно… если это был он. Но вся беда в том, что вы мне сказали, владелец коллекции – человек, далекий от криминала, а девушка на фотографии – дочь крупного уголовного авторитета, лидера криминальной группировки…

– Умоляю! – Ювелир перекосился. – Вы обещали – никаких имен! Тем более связанных с уголовщиной…

– Хорошо, имен не будет. Мы с вами обсуждаем чисто теоретическую проблему. Что будет, если перед открытием выставки обнаружится, что в Лондон привезли подделки?

– Репутации владельца будет нанесен серьезный урон. Возникнет подозрение, что он планировал неуклюжую аферу со страховкой экспонатов. Кроме того, под подозрением окажется подлинность других его коллекций живописи старых мастеров, античных монет, резных камей… короче, этого человека ждут очень серьезные неприятности.

– Я так и думал. Так может быть, вы сообщите заранее этому человеку, чтобы он мог принять какие-то меры для предупреждения скандала?

На этот раз Иван Францевич замолчал надолго.

Леня думал уже, что так и не дождется ответа, но наконец ювелир поднял на него глаза и сказал:

– Я слишком стар для того, чтобы вмешиваться в такие дела. Мы поступим по-другому. Вы молодой человек и любите рискованную игру. Сообщите ему сами. Я назову вам имя.

– А как же ваше правило – никаких имен?

– Правила существуют для того, чтобы их нарушать… кроме того, вы поставили меня в довольно сложное положение, и нарушение одного из моих правил – меньшее из возможных зол.

Ювелир помолчал некоторое время и продолжил:

– У камней, как у людей, есть своя душа, своя жизнь, своя история. Только жизнь у них дольше человеческой, а история – интереснее. Тот гарнитур, к которому принадлежат ваши серьги…

– Они вовсе не мои! – вклинился Маркиз в монолог старика.

Иван Францевич недовольно взглянул на него и продолжил:

– Тот гарнитур называют иногда хомутовским. История его такова.