Сюрприз заказывали?

– Это не Яна Владимировна, – торопливо перебила ее Аня.

Это не детектив. Это какая-то тетка. Не надо было отвечать на звонок.

– А кто? – удивилась Дина.

– Это ее дочь, – ответила Аня. – Мама принимает душ.

– А-а, – протянула Дина, – понятно.

– А вы кто? – спросила Аня. – Что маме передать?

– Да я перезвоню, – сказала Дина. – Или, знаешь, все-таки передай, что звонила Дина. Она поймет, – помолчала, потом, коротко и тихо хохотнув, добавила: – Ну, если только у твоей мамы еще какая-нибудь Дина в знакомых имеется, то тогда… скажи, что звонил детектив…

– Ты с кем разговариваешь? – внезапно услышала Аня.

Она повернулась и увидела маму. Та стояла в дверях ванной комнаты все в том же костюме, который был на ней, когда она пришла. «Она не принимала душ, – машинально подумала Аня. – А зачем воду тогда лила?» Она лично включала воду, чтобы никто не слышал, как она втихушку плачет, сидя на краю ванны. А потом этой же водой можно было смыть следы слез. И что из этого? Неужели мама плакала и так же, как она, маскировала слезы за шумом воды? Бред какой-то. Мама не может плакать. Ни-ког-да. Все эти мысли пролетели в ее голове в одно мгновение, а следующее мгновение Аня прикрыла телефон рукой и тихо сказала:

– Там тебя какая-то Дина, – помедлила и добавила: – Говорит, она – детектив.

Мама дернулась, мотнула головой и взмахнула рукой.

– Что? – спросила Аня. – Сказать ей, что ты перезвонишь?

Мама прислонилась к дверному косяку, прикрыла глаза и опять помотала головой. Аня растерянно смотрела на нее. Что все это значит? А в ухо бился Динин голос:

– Ну, так что, барышня?

– А может, мне скажете? – решилась Аня, искоса поглядывая на маму.

Та никак не отреагировала на это внезапное проявление инициативы.

– Вам? – удивилась Дина, помолчала немного, потом задумчиво проговорила: – Да можно, в общем-то… Папа ваш, случаем, не пишет?

– Как это? – спросила Аня.

– Ну, там книги или еще что.

– Н-не знаю, – запинаясь, ответила Аня. – А что?

– Что говорит? – тихо, почти шепотом спросила мама.

Аня опять прикрыла телефон рукой и сказала:

– Спрашивает, папа наш книг не пишет?

Мама криво улыбнулась и, не говоря ни слова, вновь исчезла в ванной.

– …а то в расшифровке его звонков с мобильного, – продолжала говорить Дина, – сплошняком издательство…

Аня смотрела на закрытую дверь, за которой опять включили воду, и не знала, что ей делать.

– Знаете, – затараторила она в трубку, – мама еще в ванной. Я ей сразу же скажу, что вы звонили, как только она выйдет, да?

– Ну ладно, – ответила Дина. – Только не забудь. Сама понимаешь, дело срочное.

– Ага, – сказала Аня, – конечно. До свидания.

– Пока, – ответила Дина и отключилась от связи.

Аня аккуратно положила телефон на комод и на цыпочках пошла в свою комнату. Мама плакала. В этом не было никаких сомнений. И это было ужасно. Что-то произошло, что-то, о чем детективщице пока ничего не известно. Может, мама разговаривала с папой? И что? Он же уехал по каким-то делам. Они, наверное, поругались. Но все равно странно, что мама плачет. Что такого мог сделать или сказать их безобидный папа, чтобы довести их железную маму до слез? И как теперь с этим жить?

– Я не хочу такую маму, – шепотом сказала Аня сама себе.

Конечно, она не хотела. Потому что это было непривычно и непонятно. Совсем не так, как раньше, когда все роли были так чудесно расписаны между членами их семьи. И возникал еще один вопрос: если мама так внезапно изменилась, что же происходит с папой? И каким он вернется домой?

* * *

Надо взять себя в руки.

Яна стояла перед запотевшим зеркалом и промокала глаза. Просто класс! Разрыдалась, когда вошла в квартиру и увидела дочь. И как теперь объяснять той свое странное поведение?

Надо взять себя в руки.

И не только ради дочери. Ради своего будущего, которое она так любовно лепила и которое было буквально в двух шагах от нее.

«А что, если оно так никогда и не наступит?» – неожиданная мысль ударила ее как током. Дыхание перехватило, Яна закашлялась, включила холодную воду, вытряхнула из стакана зубные щетки, налила в него воды и залпом выпила. Гадость, хоть и поставили фильтры, а все равно редкостная гадость.

Она постояла еще немного, глядя на свое отражение в зеркале, потом глубоко вздохнула и вышла в прихожую. Дочери там не было. Яна взяла мобильник и пошла в спальню. Закрыла дверь, села на кровать.

Разумеется, она знала, что путь к любой мечте должен, просто обязан быть долгим и трудным. Она была готова ждать. Но что, если он окажется длиннее, чем ее жизнь? Она ведь не может сейчас знать, во что в итоге все это выльется. Никто никогда не знает, когда начинает. И выход только один – идти по этому пути так долго, сколько потребуется, а чтобы время не тратилось зря – по ходу дела получать удовольствие от процесса движения. Кому-то это удается настолько здорово, что цель, из-за которой все это затевалось, становится для них менее интересной, чем сам путь.

Но она никакого удовольствия от этой долгой дороги не получала и не получает. И не живет. Только гонится за мечтой. А может, за иллюзией?