Сюрпризы Лебяжьего озера

Зашипела компактная рация, закрепленная у егеря на поясе, он поднес ее к уху, но из отрывистых слов четкими оказались лишь два: «Бодрые поползновения».

– Это Монокль на связь вышел, – сразу засуетился Мельник. – Режь леску к чертовой матери и – на берег, к месту старта, давай, давай!!!

– Ага – щас. – Стамбул даже не составил себе труда обернуться на егеря. – Когда рыбку вытащу, тогда и поплывем.

– Да ты чего?! – опешил Мельник. – Это ж заповедник! Здесь такое может случиться – ты даже представить себе не можешь. А с кем-то – уже случилось. Режь, говорю, леску!

– Смотри! – крикнул Стамбул.

Совсем близко от лодки там, куда от кончика спиннинга уходила натянутая леска, поверхность воды разрезал огромный, не менее полутора метров в длину, колючий рыбий плавник. Леска провисла, и Стамбул понял, что уже не тащит рыбину, она сама догоняет лодку, даже не догоняет, а стремительно ее атакует.

Перед самой кормой плавник скрылся под водой. В следующее мгновение дно суденышка потряс мощный удар, отчего Стамбул, потеряв равновесие, упал навзничь и пребольно ударился обо что-то затылком. А когда поднялся и сел на заднее сиденье и бросил взгляд на Мельника, увидел, что днище и оба борта лодки пробиты длинными и острейшими иглами плавника, и одна из них, центральная, насквозь пронзила грудь егеря…

Ни Волгарь, ни опекающий его Прохор выстрелов не слышали. Но если бы даже слышали, то Волгарю было абсолютно не до них. Несколько минут назад он поймал удивительную рыбину, которую Прохор назвал волосатым угрем. Да, это и в самом деле был угорь, только не гладкий и скользкий как уж, а покрытый множеством жестких волосков. И когда Волгарь машинально его прихватил за растопырившиеся жабры, то ощутил что-то типа электрического разряда. Нет, никаких искр не было, просто рыболова трясануло так, что мама не горюй, он уронил рыбу на дно лодки и больше к ней не прикасался. Все сделал Прохор: будучи в перчатках, взял волосатого угря за хвост, опустил в матерчатый садок, подвесил к электронному безмену, занес вес рыбины в протокол, после чего аккуратненько выбросил ее обратно в водоем – все как положено.

И все было бы нормально, и можно было продолжать соревнования, вот только спустя несколько минут Волгарь всем своим внутренним существом понял, что ловить рыбу больше не может. Даже не то чтобы не может, просто ему стало не до рыбы, – все мысли в его голове приобрели одно лишь направление – Волгарю неимоверно, как никогда в жизни захотелось женщину.

Он четко осознавал, что это непреодолимое желание возникло сразу после того, как схватил голой рукой волосатого угря, он понимал, что это что-то противоестественное, но ничего не мог с этим поделать.

– Прохор, – на финиш! – даже не попросил, а потребовал Волгарь. Не просто потребовал, а рявкнул, словно отдавая приказ идти в атаку на пулеметы.

Прохор ничего не стал уточнять, а спокойно взялся за весла и погреб к берегу.

Волгарь отложил спиннинг и схватился за голову. Ему не было плохо, но состояние, в котором он сейчас пребывал, наверное, можно было бы назвать «ломкой». Женщина! Ему срочно нужна была женщина! Нет, никакой пошлятины, никакого насилия, он готов был бы валяться у первой попавшейся женщины в ногах, унижаться, умолять, только бы она удовлетворила его желание!

Но – кто, кто? Первым делом он, конечно, вспомнил про Триду. Но она в данный момент опекала Тапира. Осока же опекала Магза, и сейчас – ни к той ни к другой ну никак нельзя. И тут его словно осенило – Нинель, в палаточном лагере осталась Нинель!

– Прохор, давай-ка лучше я на весла сяду, – потребовал он.

– Да без проблем, – отозвался егерь.

– Белая рубашка – на стене висит, воблер каун-даун – на столе лежит! – не без пафоса прорекламировал Сфагнум, сделав очередной заброс спиннинговой приманки.

– Это вы к чему? – спросил Монокль – хозяин трактира «Бодрые поползновения», оставил в покое весла и примостился на носу лодки, чтобы понаблюдать, как столичный мажор, пока что ничего не поймавший, продолжит рыбачить на абсолютно незнакомом водоеме.

Сфагнума и в самом деле можно было принять за мальчика-мажора, причем «отмороженного». Ну какой нормальный рыболов выплывет на озеро в лодке, чтобы даже не просто ловить рыбу, а соревноваться, при этом одевшись в черный костюм и белую рубашку, украшенную галстуком-бабочкой. В таком же самом прикиде он заявился и к Моноклю в трактир, но тогда на ногах у Сфагнума были черные лакированные ботинки, теперь же – резиновые сапоги.

– Это я такие стихи, связанные с рыбалкой, иногда сочиняю. – Сфагнум бросил мимолетный взгляд на егеря. – Воблер каун-даун – мой любимый, сейчас я на него что-нибудь обязательно поймаю.

– Возможно-возможно…

– Между прочим, я еще и рыболовные рассказы пишу, – похвастался Сфагнум.

– Что-то типа баек под ушицу? – вяло поинтересовался Монокль.