Сюзанна и Александр

Здесь же была Жозефина Бонапарт, супруга виновника нынешнего торжества и моя соседка по тюрьме Консьержери. Успехи мужа и ее совершенно преобразили: она словно помолодела лет на пять, ожила, расцвела, стала еще улыбчивей и приветливей, чем прежде. Талейран, как я поняла, сознательно сделал ее центром приема. Он и сейчас был рядом с ней: осыпал комплиментами, льстил так тонко, что я даже могла бы упрекнуть его в излишней деликатности — эта женщина весьма пуста и проглотила бы и менее изысканные комплименты.

Краем уха я прислушивалась к разговору.

— Вы слышали? — спросила женщина, сидевшая неподалеку от меня. — Только что объявили, что Клавьер приехал.

— На месте его жены я бы лучше сидела дома, — с недовольной гримасой произнесла мадам Тальен, бывшая Кабаррюс.

— Почему, душенька?

— Мне достоверно известно, что она беременна. Ей следовало бы беречься, а не таскаться по балам. Вот, полюбуйтесь! — Тереза гневным кивком указала на танцующих. — Она веселится. И было бы кому! Ей уже за сорок, а этот ребенок — первый. На ее месте я не вставала бы с постели.

Я невольно передернула плечами, скрывая раздражение. Я почему-то верила, что хотя бы в этом отношении судьба Клавьера будет незавидна. Я думала, у него не будет детей, и он поймет когда-нибудь, сколь много потерял. Так нет же — этому спекулянту во всем везет: в махинациях, в финансах, даже в семейной жизни…

После того что я узнала о Флоре, люди, среди которых я находилась, с каждой минутой стали казаться мне все несимпатичнее. Я поглядывала на Талейрана, но его лицо оставалось непроницаемым. В это время началась какая-то суета; дамы вскочили с мест и с возгласами ринулись в зал, кого-то окружая. Никуда не двинулись только я, Талейран и Жозефина, и, как оказалось, не напрасно.

Человек, вокруг которого было поднято столько шума, не спеша, но решительно шел туда, где сидели прежде дамы; женщины следовали за ним, что-то щебеча и осыпая его поздравлениями. Он подошел, с едва заметной улыбкой поцеловал руку Жозефине, сказал что-то Талейрану. Человек был в блестящей генеральской форме. Я узнала его. Это был Бонапарт.

Впервые я имела возможность лицезреть этого нового кумира так близко и так свободно. У него была оливковая кожа корсиканца, большой лоб, прикрытый небрежно упавшими редкими темными волосами, серые, очень пристальные глаза, и рот, то сжатый в одну линию, то кривящийся в непонятной, полупрезрительной гримасе. Он был угловат, скован, неуклюж, держался без блеска и говорил с довольно сильным акцентом, так, что надо было привыкнуть к его выговору. Крайне неприятным показался мне его взгляд. «Черт возьми, — подумала я. — Этот низкорослый дикарь смотрит на людей, как на навоз…»

Дамы были в восторге. Буржуазки ловили каждое слово генерала и оглушали его своим щебетом. Мадам де Сталь, дочь знаменитого Неккера, имевшая репутацию женщины весьма неглупой, низким голосом спросила, прервав на миг общий гам:

— Генерал, было бы интересно узнать ваше мнение о нас. О женщинах. Какая из них наиболее вас привлекает?

— Моя жена, — резко ответил Бонапарт.

— Ну а какая заслуживает вашего уважения?

Генерал поглядел на мадам де Сталь в упор и отчеканил так резко, будто намеренно хотел быть грубым:

— Та, которая родила больше всего детей, сударыня.

«Боже, — подумала я в ужасе. — До чего мерзкий солдафон. Он, видно, считает нас чем-то вроде служанок и племенных кобыл. Бедная Жозефина!»

Я поднялась и вышла, находя, что нынешний вечер приносит мне одни неприятности. Было уже за полночь. Я взяла себе стакан лимонада, подумав, что так и не выпила его в прошлый раз. За этим стаканом меня и застал Талейран.

— Я не мог раньше уделить вам внимание, — сказал он.

— Да. Понимаю. У вас много забот. Этот генерал, генеральша, генеральские поклонники — всех их надо развлекать…

Мой голос прозвучал и зло, и насмешливо. Я злилась на себя за то, что слезы поневоле выступают у меня на глазах. Я чувствовала себя как никогда одинокой. Смогу ли я добиться уступки от этого чужого, враждебного буржуазного мира? Смешно было даже мечтать о таком!

— Что сказал вам Порри, сударыня?

— Я не договорилась с ним.

— Надо было употребить все усилия. Не отчаивайтесь. Я устрою вам еще одну встречу.

— Нет, — сказала я резко, сверкнув глазами. — Этот человек предложил мне счет, который я не могу оплатить.

— Вы уверяли, что готовы тратить деньги.

— На этот раз плата выражалась не в деньгах.

Синие глаза Талейрана испытующе смотрели на меня. Он осторожно сжал мне руку.

— Мне показалось, вы знали друг друга. Это правда?

— Как вы проницательны, — пробормотала я, горько усмехаясь.

— Это моя работа. Ну же, расскажите мне все.

Я покачала головой, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Его предложение все рассказать прозвучало не то что мягко, но с таким дружеским спокойствием, что это расслабило меня, вызвало непреодолимое желание поделиться с кем-то, попросить совета… Пересилив себя и подумав о том, что не следует слишком доверяться взяточнику и карьеристу, я произнесла: