Сюжет мистера Финча

Водитель что есть силы надавил на педаль акселератора, и машина прыгнула вперед, как испуганный зверь. Она обогнула угол на двух колесах и затем внезапно замедлила скорость до 25 миль в час. Проехав четыре квартала, водитель поставил машину и поднял верх. Он разобрал обрез и аккуратно сложил его вместе с пистолетом в маленький чемоданчик из черной кожи. Затем вынул из зажигания замыкающий проводок и вышел из машины.

Как только он оказался на улице, он снял белые перчатки и тоже положил их в черный чемоданчик. Его собственная машина стояла тут же, за углом. Он поставил чемоданчик в багажник, сел в машину и поехал домой.

Финни и Маттера снова выехали по вызову. Но на этот раз, несмотря на хорошую погоду, настроение у них испортилось. Нашлись свидетели, а свидетели, как известно, порой могут здорово испортить вам настроение. Это и был как раз такой случай. Один свидетель сообщил, что убийца был пешим, но его почти никто не поддержал. Большинство сходилось на том, что в деле участвовала автомашина. Один сказал, что верх у этой машины был открытый, другой, что закрытый, типа «седан», а третий вообще утверждал, что это был грузовик. Были еще заявления. Один свидетель сказал, что убийц было трое. Другой — что стрелял только один. Остальные утверждали, что их было двое. Финни и Маттера сочли, что цифра «три» звучит логичнее всего, так как в деле участвовали два вида оружия и кто-то ведь еще должен был сидеть за баранкой.

Они спросили свидетелей, смогут ли те в случае необходимости опознать убийцу или там убийц. И тут все свидетели вдруг сообразили, что убили-то гангстеров, а каждому хорошо было известно, что происходит с теми свидетелями, которые в состоянии опознать убийц. Поэтому все единодушно заявили, что, как ни странно, но они не сумели хорошенько разглядеть убийц.

Финни пришлось задавать дурацкие вопросы, а Маттере записывать дурацкие ответы. Прошло не меньше часа, прежде чем им удалось попасть в «Белую башню».

— Свидетели, — сказал Финни, — как правило, ненадежны.

— Свидетели — это божье наказание.

— Верно. Еще три добропорядочных гражданина...

— Но на этот раз из добропорядочных граждан Арчи Роскау — Джо Дэнт, Чарли Вайс «Третий Раз» и Мэрчисон «Большой Нос». Тебе бы хотелось, чтобы тебя звали «Большой Нос», а?

— У него теперь и носа-то нету, — сказал Финни. — А если бы и был, он бы не много вынюхал.

— Как ты все это понимаешь?

— Ну, как они там сказали в день нападения японцев на Пирл-Харбор?

— Ну?

— «Похоже на войну, сэр?»

— Хм, — сказал Маттера. — Не слишком ясно, а? Мы бы обязательно что-нибудь услышали заранее. Ведь что самое приятное в нашей профессии: ты всегда знаешь что-то, о чем остальные граждане даже не догадываются. Другое дело, что не всегда можно что-то на этот счет предпринять, но по крайней мере ты хоть в курсе дела. Собственно, мы и полицейскими-то работаем потому, что приятно находиться в центре событий.

— А я-то думал, что вам просто нравится бесплатно пить у нас кофе, — вмешался буфетчик, но они игнорировали его слова.

— В этой истории мы будем выглядеть не лучшим образом, — сказал Финни. — Если Роскау и Бейер начнут большую заварушку, крови прольется много и разобраться, что к чему, будет весьма даже не просто. — Он вдруг замолчал, довольный собой. Ему еще ни разу не удавалось ввернуть в разговор словечко «весьма». — И, кроме того, — продолжал он, — у газет может появиться повод намекнуть, что мы не самые лучшие полицейские в мире.

— Хотя каждому известно, что мы лучшие полицейские, каких можно найти за деньги, — сказал Маттера.

— Золотые слова, — сказал Финни.

— И что больше всего меня беспокоит, — — сказал Маттера, — это сколько невинных людей погибнет в этой борьбе. Вот таких, например, как «Большой Нос».

— Столпы общества.

— Нам будет их недоставать, — сказал Маттера.

На следующий день м-р Арчи Роскау позвонил по своему личному прямому проводу, гарантированному от подслушивания, м-ру Барри Бейеру, с которым его соединили при помощи такого же провода, принадлежавшего этому последнему.

— У тебя не было повода это делать, — сказал он.

— Делать что?

— Я про Дэнта, «Третьего Раза» и «Большого Носа», — сказал Роскау. — Ты же знаешь, что я никакого отношения не имел к делу «Везучего Тома». У тебя не было повода мстить.

— А кто же тогда ухлопал «Везучего Тома»?

— Откуда я знаю.

— Ну в таком случае, — резонно ответил Бейер, — откуда я знаю, кто прикончил Дэнта, «Третьего Раза» и «Большого Носа»?

Наступило длительное молчание.

— Мы уже давно дружим, — сказал Роскау. — И до сих пор все шло, как надо, и дело не доходило до того, чтобы приканчивать кучу парней в отместку за то, чего мы, между прочим, никогда не делали.

— Если бы я был уверен, что это ты ухлопал «Везучего Тома»...

— Это дерьмо, — сказал Роскау, — и убивать-то не стоило.

— Если бы я был уверен, что это ты его ухлопал, — продолжал Бейер, — я бы не пошел стрелять по кучке зеленых юнцов вроде Дэнта, «Третьего Раза» или «Большого Носа». Знаешь, что бы я сделал?

— Ну, что?

— Я бы добрался до самого верха, — сказал Бейер. — Я бы тебя самого кокнул, дерьмо ты собачье!