Сивилла

— Но я не просто пациент, — ответила Сивилла, усмехнувшись. — Я — пациенты. — Ударение на последнем слоге прозвучало с пугающей интонацией. — По крайней мере, вы мне так говорите. И предполагается, что я буду слушать их и смиряться с тем фактом, что я урод.

— Сивилла, Сивилла, — возразила доктор, — вы искажаете истину. Эти «другие» являются частью вас самой. Личность любого из нас состоит из разных составляющих. Ненормальность вашей ситуации заключается не в наличии такого разделения, но в диссоциации, амнезии и в ужасных травмах, которые стали причиной возникновения «других».

— Какой-то эвфемизм, — печально ответила Сивилла. — Под «другими» вы имеете в виду других людей. Я не хочу знакомиться с ними. Зачем мне это?

— Я уже объясняла зачем, — настаивала доктор. — Объясню еще раз. Выслушивание их действительно принесет пользу. Это решающий шаг к выздоровлению.

Сивилла молчала, и доктор поняла, что задача оказалась еще труднее, чем представлялось.

— Рано или поздно это должно произойти, — вновь начала доктор. — Так почему не сейчас? В конце концов, вы дали мне разрешение вести звукозаписи. Они предназначены не только для меня.

— Я боюсь, — призналась Сивилла.

По ее телу пробежала дрожь.

— Прослушивание уменьшит ваши страхи.

— Да неужели то, что я послушаю, остановит мои выпадения из реальности? — с отчаянием вопросила Сивилла.

— В конечном итоге — да, — решительно ответила доктор. — Чем лучше вы будете узнавать другие «я», тем ближе мы подойдем к вашей интеграции в единое целое.

Сивилла упала в кресло и исподлобья посмотрела на доктора. Зрачки ее глаз расширились еще больше. Она вцепилась в кресло и, полностью осознавая возможные последствия своего решения, пробормотала:

— Хорошо, я согласна.

Доктор встала со стула, стоявшего у изголовья кушетки, сунула руку в ящик стола и, держа в одной руке бобину с лентой, а другую руку положив на магнитофон, взглянула на Сивиллу:

— Можно запустить эту ленту?

На миг повисло молчание. Потом Сивилла кивнула.

Доктор пощелкала клавишами магнитофона. Бобины закрутились. Сивилла, которая теперь сидела съежившись на краешке кушетки, думала: «Эти колеса катятся на меня».

Голос с ленты произнес: «Я услышала звон стекла в химической лаборатории. Это напомнило мне про Лулу и про блюдо для пикулей. Я просто должна была побежать к двери вместе с Сивиллой».

— Голос моей матери! — вскрикнула Сивилла. — Откуда вы раздобыли голос моей матери?

Она бросилась к окну. На мгновение доктору показалось, что Сивилла превратилась в Пегги Лу, но, когда голос с ленты произнес: «Я побежала к двери вместе с Сивиллой и пошла с ней к лифту», Сивилла повторила своим собственным голосом, без каких-то физических изменений, которые говорили бы о присутствии Пегги Лу:

— Это голос моей матери. Выключите его, я не выдержу. Вы сведете меня с ума. Я не готова.

Доктор выключила магнитофон. Сивилла отвернулась от окна, вновь уселась в кресло и уставилась в пространство.

— Это голос не вашей матери, — тихо сказала док тор. — Это голос Пегги Лу. Разрешите, я еще раз включу, чтобы вы удостоверились?

И хотя Сивилла ничего не ответила, доктор вновь привела ленту в движение.

Голос Пегги Лу произнес: «Я чувствовала, как Сивилла прижимает к себе нашу папку на молнии. Она сходила с ума, потому что лифт не приходил. Тогда выступила я. Это я вошла в лифт. Да, я!»

— Что все это значит? — в отчаянии спросила Сивилла. — Выключите эту штуковину. — Доктор послушно выключила магнитофон. — «Наша папка на молнии», — пробормотала Сивилла, начиная расхаживать по кабинету. — Она считает, что владеет имуществом наравне со мной. Ах, доктор Уилбур, доктор Уилбур, что же мне делать?

— Давайте просто послушаем, — предложила доктор, и бобины вновь стали вращаться, принося пугающие откровения вместе со словами Пегги Лу, льющимися в комнату.

«Я ушла из лаборатории, — говорила Пегги Лу, — потому что не хотела, чтобы меня ругали за то, что я разбила эту посудину. Я ее не разбивала. Но ведь я ничего не разбивала и тогда, когда Лулу сказала, что я это сделала. В тот раз меня наказали. Да, наказали. Это было нечестно».

— Выключите, выключите эту штуковину, — взмолилась Сивилла.

В наступившей тишине Сивилла, ошеломленная ощущением нереальности происходящего, стала тихо вспоминать:

— Я уже много лет и не думала об этом блюде для пикулей, а теперь вспомнила. Да, мать действительно наказала меня, хотя разбила его Лулу. Но откуда эта Пегги Лу знает про блюдо?

— Пегги Лу является частью вас. Она защищала вас от гнева, который вы ощущали в связи с несправедливым наказанием, — ответила доктор.

— Я не просила ее защищать меня. Я не хочу иметь с ней ничего общего, — резко сказала Сивилла.

— Сивилла, — предупредила доктор, — вы проявляете такое сопротивление, что это не принесет вам ничего хорошего.

— Опять это неприятное слово. — Сивилла попыталась улыбнуться, но без особого успеха.

— Именно из-за блюда для пикулей, — объяснила доктор Уилбур, — Пегги Лу носится с идеей битья стекол.