Сивилла

— Очень хорошо. Ты выбрала летний день, когда ездила к тете Фэй.

— Она была моей мамой.

— На самом деле не была. Ты любила представлять, будто она твоя мама. Это потому, что твоя мама вела себя не очень хорошо, и мы знаем про это. Мы поможем тебе вырасти, чтобы ты больше никогда не волновалась из-за мамы. Ты понимаешь, милая?

— Да.

Рути стала трехлетней, и доктор прекрасно понимала, что речь идет не о каком-то механическом процессе, не о простом внушении. Возраст мог увеличиваться лишь по мере того, как решались вопросы, связанные с конкретными травмами и конфликтами. Возрастная прогрессия использовалась как средство достижения конечной цели.

Два месяца спустя доктор сообщила Рути:

— Через десять минут тебе исполнится шесть лет, а на дворе будет весна. Я помогу тебе вырасти, чтобы ты сравнялась с другими. Через десять минут тебе станет шесть лет. Ты уже никогда не станешь младше, а потом постепенно мы сделаем тебя еще старше. Ты узнаешь, что чем старше становишься, тем больше можно делать вещей, которые тебе хочется делать, и тем меньше тех вещей, которые тебя заставляют делать другие. Ты будешь становиться старше на год, на два, на три и сама будешь выбирать для этого подходящий день.

— А папа поможет мне сделать бакалейный магазин в стогу сена?

— Значит, сейчас лето? — поинтересовалась доктор.

— Зима, — возразила Рути.

— Стог сена зимой?

— Угу. И сверху на нем снег. И ты копаешь в нем нору и кладешь туда пустые банки и коробки из-под овсянки, так что внутри стога получается магазин.

— Очень хорошо. Теперь тебе шесть лет.

— Мы сейчас живем на ферме, а на улице зима, — сказала Рути.

Это была та зима, когда Хэтти Дорсетт страдала кататонией, а Сивилла сдружилась с отцом. Рути очень нравилось на ферме; мать ей не мешала, а с отцом она была близка.

— Тебе сейчас шесть лет, и меньше уже никогда не будет. Я помогу тебе вырасти, чтобы ты сравнялась с другими, а потом и с Сивиллой. Ты хочешь этого?

— Да.

— Теперь, когда я коснусь твоего правого локтя, я попрошу поговорить со мной Майка и Сида. Сид, Майк!

— Привет.

— Привет. Ребята, вы хотели бы вырасти?

— Конечно. Мне неохота быть маленьким сосунком, — с энтузиазмом ответил Майк. — Я хочу вырасти, как папа, и делать то, что делает он.

— Отлично. Вы оба готовы начать расти. Нет ли чего-нибудь такого, что вы хотели бы мне рассказать, пока не стали старше?

Майк задал совершенно неожиданный вопрос:

— Вы думаете, что девчонки собираются убить нас?

— Думаю ли я, что девчонки собираются убить вас? — не веря своим ушам, повторила доктор.

— Да, — с тревогой ответил Майк.

— Какие девчонки? Которые девчонки? — спросила доктор, пытаясь выяснить, что на самом деле имеет в виду Майк.

— Марсия и Ванесса, — загадочно ответил Майк.

— Если они их убьют, мы ведь тоже умрем? — озабоченно поинтересовался Сид.

— Я не знаю, о ком вы говорите «они», — настаивала доктор.

— Ну, прошел слух, — объяснил Сид, — что девчонки собираются поубивать друг друга, что наступает время, когда некоторых из них не будет.

— Наступает время, — сказала доктор, подчеркивая каждое слово, — когда никто из вас не будет одиночкой. Все вы начнете действовать вместе. Но теперь я хочу вернуться к вашему вопросу. Майк и Сид, вы меня слушаете? Я хочу, чтобы вы очень ясно поняли, что я собираюсь сказать. Если бы Марсия и Ванесса умерли, вы бы тоже умерли. Так что вы должны помогать им жить и догонять Сивиллу, чтобы у них не было желания умирать.

— Но они себя так плохо чувствуют, — сказал Сид.

— Да, я знаю, — тихо ответила доктор и добавила более громко: — Но вы можете помочь им почувствовать себя лучше, подбодрить их. Никто никого не собирается убивать. А теперь вы начинаете становиться старше, старше, старше…

В ходе сеансов прогрессии возраста доктор обретала в себе уверенность, в особенности потому, что во время этого процесса происходил и настоящий анализ. Эти мальчики только что рассказали о суицидальных намерениях некоторых других «я», а также о своем страхе перед интеграцией, которая могла закончиться их смертью.

Процесс постепенного взросления продолжался до тех пор, пока к апрелю 1960 года не осталось ни одного «я» моложе восемнадцати лет. Сивилле в то время было тридцать семь лет и три месяца. Поскольку идентичность возраста была важным шагом на пути к интеграции, доктор Уилбур 21 апреля обсудила этот шаг с Вики.

— Я ошеломлена мыслью о том, что стану такой старой, — произнесла Вики.

— Но мы сделаем это, Вики?

Ответом было молчание.

Доктор на минуту задумалась. Затем она попробовала подойти к делу иначе:

— Вики, вы единственная, кто знает все обо всех. Вы являетесь хранительницей памяти, позитивной силой в комплексе Сивиллы. Разве вам не следует быть одного возраста с ней, если вы уже обладаете всеми воспоминаниями о тех годах, которые делают ее старше вас? Разве это не справедливо?

— Наверное, так. — Перспектива приближения к сорока годам явно не приводила Вики в восторг. Слегка постукивая указательным пальцем по краю стола, она заметила: — А я не говорила вам, что Сивилла хотела бы стать мной, но не знает, как это сделать?