Сивилла

   – Ну, – неуверенно признал Сид, – этого у меня не было, но будет. Когда я вырасту, это у меня отрастет.

   – Сид, у тебя этого не было с рождения, в отличие от других маленьких мальчиков. Эта разница останется навсегда.

   Сид задумался.

   – Ну, – сказал он в конце концов, – я иногда делал вид, что я девчонка. Когда я делал это, женщина с седыми волосами смеялась. Никто не смеется, когда я парень, а значит, я и есть парень.

   – То, чем ты притворялся, было реальностью, Сид, – медленно сказала доктор. – Ты похож на своего отца и можешь быть похож на него в мыслях и чувствах, в том, как ты смотришь на мир. Разница между полами меньше, чем привыкли считать люди, даже специалисты. Но ты никогда не станешь таким, как твой отец, в сексуальном отношении. У твоего отца есть *censored*, а у тебя нет. У него нет влагалища, а у тебя есть. Так почему же ты предполагаешь, что можешь считать себя в точности таким, как он, если это не так?

   – Но я такой же.

   – Твой отец был мальчиком, который потом стал мужчиной.

   – То же самое будет с Майком и со мной, когда мы станем постарше. У нас будет все, что есть у нашего папы. Папе приходится бриться. Нам тоже придется бриться. Папа…

   – Но это женское тело…

   – Доктор, я хочу кое-что сказать. – Это был Майк, говоривший твердым, уверенным тоном и явно желавший отстранить Сида и взять ситуацию в свои руки. – Если бы я поднатужился достаточно сильно, я мог бы высунуть эту штуку.

   – Но ты уже пробовал, – указала доктор, тщательно взвешивая каждое слово, – и ничего не выдавил.

   – Все равно я мог бы. – Уверенность тона Майка сопровождалась уверенным выражением лица.

   – Если бы ты мог, то сделал бы, – настаивала доктор.

   – Это вы просто так говорите, – ответил Майк с широкой заразительной улыбкой.

   – Нет, я не просто так говорю. Это правда как в отношении тебя, так и в отношении Сида, – напомнила доктор своим пациентам. – Мальчики в теле девушки не вырастают в мужчин.

   Не переубежденный, Майк спросил:

   – Если я сделаю девушке ребенка, это будет мой ребенок?

   – Майк, – твердо ответила доктор, – я не могу ответить «да», поскольку это невозможно. В теле, в котором вы живете, есть мочеиспускательный канал, яичники, влагалище. Все эти органы столь же своеобразны, столь же драгоценны, как *censored* у мужчины. Без этих женских органов, так же как без мужских, было бы невозможно продолжение человеческого рода. Для того чтобы получился ребенок, нужны и женские и мужские органы. Так вот, в этом теле – в твоем теле, Майк, – есть пара яичников, где находятся яйцеклетки…

   – Мне не нужны эти сопливые девчоночьи органы, – прервал ее Майк, – и у меня их нет. Нет, потому что я парень.

   – Майк, у тебя есть только половина того, что нужно для создания ребенка, причем не та половина, которой ты, по твоему мнению, обладаешь. Все эти части тела – и женские и мужские – важны как для мужчин, так и для женщин. Но ни один из этих органов не важнее, чем остальные. Ни один из них не является грязным. Тебе это понятно?

   – Я устроен так же, как мой папа, как был устроен дедушка, – запротестовал Майк. – Я могу сделать какой-нибудь девушке ребенка, если захочу. Сколько раз мне говорить вам, что если я хорошенько поднатужусь, то смогу выдавить это наружу?

   – Так почему бы тебе не попробовать?

   – Я попробую, когда стану старше.

   – Майк, у тебя нет *censored*а и двух маленьких мешочков – яичек, которые висят ниже *censored*а и содержат мужские клетки. Без них невозможно сделать кому-нибудь ребенка.

   – Никогда? – спросил Майк. – Никогда? – Его тон, впервые с тех пор, как он представился доктору, стал печальным и подавленным.

   – Да, никогда.

   Он ответил с тоскливой настойчивостью:

   – Но я хочу. Я хочу. Я должен!

   Майк Дорсетт не мог смириться с некоторыми особыми фактами своей жизни.

   В ходе анализа выяснилось, что Майк в этой паре более агрессивен, а Сид более склонен к размышлениям. Это вполне совпадало с их идентификацией: Майка – с его дедушкой, а Сида – с отцом.

   Сивилла идентифицировала себя не с матерью, которую она боялась и стыдилась, а с мужчинами своей семьи. Отец предал Сивиллу, но, за исключением одного случая, когда она помешала их половому акту с Хэтти, ни разу не ударил ее и вообще не навредил ей физически. Поскольку ей нужен был хоть кто-то, на кого можно было положиться, она сделала этой фигурой своего отца. Идентификация происходила более естественно, потому что Сивилла была похожа на отца.

   Ее отец был строителем и плотником – она стала строителем и плотником, диссоциировав мужскую личность. Вот каким был генезис Сида, построившего эту перегородку.

   Дедушка Дорсетт был агрессивен и фанатичен. Он возбуждал в Сивилле страх, гнев и ненависть. Сивилла нашла средство справиться с дедушкой и с этими эмоциями, выделив еще одну мужскую личность по имени Майк. В Майке Сивилла обрела агрессора, способного справиться с агрессией дедушки. Сивилла боялась и стыдилась дедушки. Майк отражал чувства Сивиллы, но в то же время идентифицировался с агрессором – точнее, стал этим агрессором.