Сижу на нарах (из непечатного)

Утро. Полумрак. Полурассвет.Завтра — будет.Будущего — нет.Ноги загрустили. Руки сникли.Уши к полумузыке привыкли.Вот и полумрак полуиссяк.Головой с размаху — о косяк!Чтобы, значит, мозги набекрень.Утро. Полусумрак, полутень.Как кистень — под головой кулак.Время просыпаться.Ан — никак.

1991

«Среди деревьев возле дачи…»

Среди деревьев возле дачиодно вело себя иначе,чем остальные дерева:оно… скрипело! Чуть, едва.Оно стенало, как от боли,

как бы желая лучшей доли.И, затаясь в своем углу,тот скрип терпел я, как иглу,входящую в мой мозг унылый…Но вот на днях собрался с силой,схватил топор! И — смерть сосне.Но скрип остался. Там, во мне.

1992

«По перрону ходят люди…»

По перрону ходят люди,ждут отправки кто куда.Рядом в каменной посуде«Кипяченая вода».Пожелайте, воробьишки,мне ни пуха, ни пера.Пассажиры точат книжки,как жуки… Стоит жара.И шибает из вагона всем,чем пахнет человек.Вот пакетик от бекона

на путях окончил век,вот неясная старушкапомочилась между шпал…Вот земля — моя подушка,на которой я поспал.

1963

«В человеке вспыхнула тревога…»

В человеке вспыхнула тревога:из газет узнал, что нету — Бога!Причесался. Вышел за ворота.Глядь! — из-за угла хромает кто-то.Поравнялись. Щелкнули зубами.«Значит, нет Всевышнего над нами?»Так они подумали — с испуга.И слегка обидели друг друга.

1969–1981

«Два бандита смиренно сидели в пивной…»

Два бандита смиренно сидели в пивнойпосле темной и мокрой работы ночной.

Разгрызая зубами соленый сухарь,чернобровый сказал убежденно: «Фонарь!»Отхлебнув свое пиво, и мрачен, и зол,белобрысый на это ответил: «Козел!»А в пивной становилось заметно тесней.Был один из семи нумерованных дней.Неустанно скулила несчастная дверь.И сказал чернобровый: «А ты ей — не верь!»На столах заунывно звенело стекло.Белой пеной, как снегом, столы замело.И сказал белобрысый: «Уеду на юг!»А в ответ чернобровый: «Уедешь — каюк!»Выходя из пивной, озираясь на свет,два бандита сказали друг другу: «Привет!»Белобрысый, подумав, добавил: «Пока».И безжалостно их повязала Че-Ка.

1960-е

«В тишине шуршала мышь…»

В тишине шуршала мышь.Хан чесался. Тохтамыш.

Хан чесался потому,что неможилось ему.А неможилось ему,потому что съел хурмуслишком свежую, пожалуй, —хан не ел товар лежалый.На лице его печаль,как кисейная вуаль.Говорит ему один:— Не печалься, господин.Финик съешь, откушай фигу.Поспособствуй ханству, игу, —наше иго — это ж благо!То ли будет в век ГУЛАГа.…Ночь пришла. Советник скис.Тохтамыш испил кумыс.На носу сидела вошь, —на, понюхай и положь.

1992

«Удивительное дело…»