Скайт Уорнер

В просторном зале Дворца Культуры, перед высокой эстрадой волновалось море народа. Люди в экстазе тянули руки вверх, к своим кумирам, что дарили им минуты счастья, и те платили поклонникам тем же, выкладываясь по полной программе. Солист «Игуаны» был уже не так молод, как двадцать лет назад, но эти двадцать лет, прошедших с последнего концерта группы, нисколько не отразились на его подвижности. Его неизменный красный шарф по-прежнему развевался за своим хозяином, как флаг, когда солист с диким воплем пробегал вдоль эстрады с одного края до другого. Солист прыгал и бегал по сцене, ничуть не хуже, чем когда был молод. Казалось, что года только прибавили его голосу энергии и мощи. А накопленный жизненный опыт позволял улавливать малейшие перемены в настроении толпы. И сама музыка «Бешеной игуаны» стала насыщенней и глубже. Возможно, это являлось результатом применения новых музыкальных инструментов и технологий, но скорее всего сами музыканты стали серьезней за прошедшее время.

Первые поклонники группы — бывшие мальчишки и девчонки сейчас сами стали мамами и папами. Кто-то из них занимается серьезными делами, имеет многомиллионный бизнес, кто-то пошел в политику. Но, даже повзрослев, они по-прежнему с замиранием сердца слушают знакомые аккорды любимой музыки. Вот и сейчас в зале Центрального Плобитаунского Дворца Культуры много взрослых людей. Кто-то пришел сюда уже со своими детьми и вместе с молодым поколением прыгает в толпе под эстрадой, в азарте тянет руки вверх.

Напротив сцены в нескольких ложах, которые закрывают толстые пуленепробиваемые стекла, находятся известные личности. Часть из них прибыла на концерт не потому, что является поклонником «Бешеной игуаны», а преследуя сугубо конъюнктурные, политические цели. Среди находящихся за пуленепробиваемым стеклом можно отыскать и Джеймса Хэнка — комиссара города, и Ивана Штиха — Нового Императора, посетившего Плобой с частным визитом. Толстые стекла не позволяют им насладиться живым звуком, поэтому они все сидят в наушниках.

Раздались последние аккорды, после чего солист попрощался, снял с себя красный шарф и, кинув его в толпу, покинул сцену. Шарф вмиг был разорван сотнями рук на мелкие клочки. Люди еще несколько минут кричали, хлопали и свистели, пытаясь вызвать на сцену своих кумиров. Но те так больше и не появились. Лампы светомузыки погасли. Шоу закончилось.

Постепенно народ потянулся к выходу.

К одному из многочисленных выходов концертного зала, который оцепило плотное кольцо полицейских, подлетел черный имперский флаер с короной на дверце. Личная охрана Императора, состоящая из нескольких десятков здоровяков в одинаковых черных костюмах, расположилась вдоль всего прохода от концертного зала до дверцы лимузина. Телохранители напряженно вертели коротко стриженными головами и нервно придерживали отвороты пиджаков. Всего в двух шагах от свободного прохода полицейские с трудом сдерживали толпу народа. Возбужденные после концерта люди, крича и горланя песни любимой группы, напирали на ограждения. В бурлящей толпе мелькали кинокамеры и фотоаппараты журналистов, пытавшихся поймать момент выхода Императора. Вверху стрекотали полицейские геликоптеры и флаеры телевизионщиков.

Наконец в дверях концертного зала показался сам Иван Штих: высокий молодой человек в черном смокинге и белых перчатках, в руках он держал трость и высокий цилиндр. Длинные черные волосы Императора были стянуты сзади в тугую косичку, на левой стороне груди в лучах прожекторов, направленных на вход с крыш ближайших небоскребов и с летающих над концертным залом вертолетов, засверкала огромная звезда, усыпанная бриллиантами и изумрудами.

Из толпы послышались возгласы и крики. Кто-то приветствовал Нового Императора, кто-то кричал ругательства, припоминая прошлую войну. Но тех, кто относился доброжелательно, было все же больше, и их приветственный рев заглушил возгласы недовольных.

Толпа стала напирать с удвоенной силой, полицейские с трудом сдерживали ее натиск. Охране Императора пришлось срочно прийти на помощь плобитаунским полицейским, чтобы толпа не прорвалась через хрупкие алюминиевые ограждения.

Иван Штих в ярком свете прожекторов белозубо улыбался собравшемуся народу. Он приветственно помахал рукой с верхней ступеньки широкой мраморной лестницы концертного зала и сделал первый шаг…

Произошло что-то странное. Пронзительный свист и глухой хлопок. Яркая вспышка на миг ослепила тысячи глаз. А когда зрение пришло в норму, все увидели, как обезглавленное тело Нового Императора, качаясь из стороны в сторону, вышагивает вниз по ступеням лестницы. Его руки по-прежнему продолжали сжимать трость и цилиндр, а на груди, так же как и прежде, ярко блистала императорская звезда. На том месте, где раньше находилась голова, из белого воротничка торчали оголенные провода и трубки, там что-то дымилось и искрило.

Обезглавленное тело преодолело уже треть расстояния до флаера.

Раздался пронзительный женский крик.