Скайт Уорнер

Как я ни пытался прочесть в глазах Купера, говорит ли он правду или кормит меня заранее выдуманной историей, проникнуть за бесстрастную маску наемника мне не удалось.

Итак, что мы имеем: четверо вольнонаемных рейнджеров, жаждущих попасть на космическую станцию, представляющую собой бандитский притон, и их желание стоит двадцать тысяч. Джон Купер мне не нравился, но дело казалось настолько простым, что деньги, обещанные за него, перевешивали любые нехорошие предчувствия. Что же мне ответить человеку, сидящему напротив? Сомнения еще оставались. Но в конце концов я сам хотел, чтобы Купер нанял именно меня, и для этого имелась очень весомая причина…

Я залпом допил остатки «Черного Саймона».

— Хорошо, Купер, я согласен. Но я только доставлю вас на станцию. Что вы там будете делать, меня не касается, и участвовать в ваших делах я не собираюсь.

— Само собой, Скайт! — Купер в первый раз улыбнулся, показав ровный ряд белых зубов.

Интересно, это его настоящие зубы или все-таки протезы? Впрочем, какая мне разница!

— Бармен! Еще виски!

— Завтра в десять у трапа твоего звездолета. — Купер встал и уже собрался было уйти, но потом все же обернулся и заметил: — Только не напивайся. В районе станции проходит метеоритный поток. — После этого замечания он направился к выходу. Его атлетическая фигура, затянутая в темно-зеленую военную форму без знаков различия, пересекла помещение бара и скрылась в дверях заведения.

Передо мной появился наполненный стакан «Черного Саймона». Я взял его в руки и посмотрел сквозь прозрачную жидкость на раскинувшееся за окном поле космодрома.

Возможно, я все-таки совершил глупость, согласившись на эту опасную затею. Сколько раз зарекался браться за «простые дела» с бешеной оплатой! Видимо, горбатого могила исправит. Ладно, черт с ними со всеми, слово сказано. Купер меня нанял, как, впрочем, и было запланировано.

Я вылил содержимое стакана в рот…

Глава 2

ПАССАЖИРЫ

Эту ночь я провел на борту своего звездолета и утро встретил с головной болью, плохим настроением и опустевшей бутылкой из-под виски «Черный Саймон». Но больше всего меня расстроила пустая пачка сигарет. Из мятой картонной коробочки на ладонь высыпалось лишь несколько табачных крошек. Смяв никчемную пачку, я швырнул ее под пульт управления, где она составила компанию «Черному Саймону».

Я встал из пилотского кресла, в котором провел ночь, и, потягивая затекшие мышцы спины, подошел к иллюминатору. Правое бедро занемело, и сейчас ногу кололи тысячи иголочек — надо было снять кобуру с бластером. Я просидел на своей пушке всю ночь, немудрено, что теперь нога словно ватная.

Небо просветлело. На горизонте разгоралась утренняя заря. По местному времени сейчас примерно начало седьмого — до десяти, когда придет Купер, я успею привести себя в порядок и сходить за сигаретами.

Я уже отвернулся от иллюминатора, когда понял, что заметил кого-то на взлетном поле космодрома. Я вновь посмотрел в стекло: по бетону, над которым стелилась молочная дымка предрассветного тумана, шли четверо. Они направлялись в сторону моего звездолета. Четверо широкоплечих гигантов, затянутых в маскировочный камуфляж космических десантников. Второй слева был Джон Купер, не узнать его силуэт было невозможно. У каждого из группы за плечами висел рюкзак, а в руках находилось по объемной сумке. По оттянутым ручкам нетрудно было догадаться, что там не рождественские подарки.

Не веря своим глазам, я посмотрел на НУН[62]: индикатор местного времени показывал шесть пятнадцать.

Черт бы побрал этого Купера! Чего он приперся в такую рань?!

Я пошел к шлюзовой камере встречать своих пассажиров. Из рубки управления по трапу спустился на нижнюю палубу и нажал кнопку механизма открывания люка.

— Привет, Купер, — произнес я, когда стальная пластина люка отошла в сторону. — Что-то ты рано пришел. Если мне не изменяет память, мы договаривались на десять, а сейчас, дай бог, половина седьмого.

— По местному времени двадцать четыре минуты седьмого, а по универсальному межгалактическому ровно десять, — бесстрастно ответил на мое замечание Джон Купер. Он поднялся по трапу и вошел внутрь корабля. За командиром стали подниматься остальные.

— Познакомься, — указав на первого, сказал Купер, — Говард Мастерсон.

Говард оказался темнокожим гигантом. Он чуть пригнул свою налысо выбритую голову, когда проходил мимо меня, и я заметил на его затылке зарубцевавшийся шрам от управляющего имплантанта. В минувшую войну такие штуки вживляли в мозг бойцам спецподразделений, чтобы они тратили меньше времени на раздумья во время выполнения заданий. У Говорда имплантант был удален, но по его сумасшедшему взгляду я бы этого не сказал.

— Фитч — «Улыбка», — представил Купер следующего члена команды, показавшегося на пороге.

Фитч был сухим жилистым мужчиной с бледной кожей и светло-рыжим и волосами. Когда мой взгляд пересекся с его водянистыми, ничего не выражающими глазами, Фитч улыбнулся, и я сразу понял, почему у него такое странное прозвище. Растянувшиеся в улыбке тонкие бескровные губы открыли ровный ряд стальных протезов.