Скала Прощания

Сказала Шедда Лингиту и Яне,Сказала им выбирать свой путь,Путь Птицы или путь Луны.— Выбирайте, дети, — сказала она.Путь Птицы — это путь яйцаИ это дверь смерти.Дети яйца остаются одни,Отцы и матери уходят за дверь.Пойдете вы по такому пути?Бессмертие — эти путь Луны:Вечно жить среди светлых звезд,Не проходить сквозь темную дверь,

Не находить новой страны.Пойдете вы по такому пути?У Яны быстрая кровь,Светлые волосы, смеющиеся глаза.— Мой путь Луны, — говорит она. —Не буду искать я других дверей.Этот мир — мой родной дом.Лингит, ее братС медленной кровью, с темными глазами,Говорит: — Путь Птицы будет моим.Я пройду в темную дверь,Детям оставлю этот мир.

Все мы — дети Лингита —Поровну делим Лингита дар.Через каменные земли идем.Только однажды, потом, исчезаем мы,В темную дверь мы уходим.Уходим, чтобы по ту сторону бродить,Ищем звезды в черном небе,На долгой дороге находим пещеры,Странные земли, чужие огни,Но не возвращаемся.

Закончив петь, Бинабик поклонился могиле Хейстена.

— Прощай, отважный человек. Тролли не забудут твоего имени. И через тысячи лет мы будем петь о тебе в горах Минтахока! — Он повернулся к Саймону и Слудигу, торжественно стоявшим рядом. — Вы хотите что-нибудь сказать?

Саймон смущенно покачал головой:

— Только… Да благословит тебя Господь, Хейстен. В Эркинланде тоже будут петь о тебе, если исполнится мое желание.

Слудиг ступил вперед.

— Я произнесу эйдонитскую молитву, — сказал он, — твоя песня была очень хороша, Бинабик из Минтахока, но Хейстен был эйдонитом и должен быть отпет как полагается.

— Пожалуйста, — сказал Бинабик. — Ты выслушал наши молитвы.

Риммер достал из-под рубашки свое древо и встал в головах могилы. Дымок все еще вился над нею.

Да охранит тебя Господь наш,

— начал Слудиг, —

И да вознесет тебя Узирис, единственный Сын Его.Да будешь ты доставлен в зеленые долиныВладений Его,Где души добрых и праведных возносят

Песнопения с холмовИ где ангелы витают во древах,Восславляя гласом Господа.Да охранит тебя СпасительОт всяческого зла,И да обретет душа твоя вечный покой,И сердце твое возрадуется неизмеримо.

Слудиг положил древо на камни и отошел к Саймону.

— Позвольте сказать мне только одно напоследок, — возгласил Бинабик громко. Он повторил это по-канукски, и тролли внимательно выслушали его. — Сегодня, впервые за тысячу лет, кануки и утку, тролли и низоземцы сражались бок о бок, вместе проливали кровь и рядом пали в бою. Объединила нас общая ненависть врагов и общая ненависть к врагам, но если наши народы смогут стать рядом в грядущей битве — величайшей и, возможно, последней битве, — жизни наших друзей будут отданы еще более достойному делу, чем сейчас. — Он повернулся и повторил эти слова своим сородичам. Многие из них закивали и застучали копьями о землю. Откуда-то с высоты завыла Кантака, и ее скорбное завыванье отдалось по всей горе.

— Будем помнить о них, Саймон, — сказал Бинабик, когда остальные уселись верхом. — И об этих, и о тех, что умирали раньше. Давай черпать силу из этих дарованных правому делу жизней, ибо если нам не удастся выстоять, они окажутся большими счастливцами, чем мы. Ты можешь идти?

— На какое-то время меня хватит. Слудиг пойдет рядом.

— У нас на сегодня путь недолгий, потому что мы отправляемся поздно, — сказал тролль, взглянув на белое пятнышко солнца. — Но мы должны спешить изо всех сил. Половину отряда мы потеряли, убив пятерых великанов. Горы Короля Бурь к западу имеют множество подобных существ, и мы не знаем, нет ли их поблизости еще.

— Сколько еще пройдут с нами твои товарищи-тролли, прежде чем свернут к Озеру голубой глины, о котором говорили твои правители? — спросил Слудиг.