Скала (СИ)

Моя комната, стала моей камерой. Тайлер стал моим личным тюремным надзирателем. А вся обширная территория социально-управленческого сектора — местом для моих исправительных работ. А я… а я стала универсальным работником во всех хозяйственных сферах, ну или просто уборщицей по вызову — это Сиропчик меня вчера так назвал, за что и получил ведро кухонных помоев на голову. А ведь это могли быть и человеческие испражнения. Фу. Самой тошно.

Выполняла ли я все поручения Блейка, которые ровно в семь утра мне озвучивал Тайлер? М-м… вопрос риторический. Скорее я просто делала вид и тянула время, пока Его Величество Дакир уже, как две недели, улаживал вопрос по поводу моего испытательного, но лучше даже сказать, исправительного срока. Мне было плевать, что там Сиропчик помечает в своём допотопном блокноте, своим допотопным карандашиком. Кто для меня этот город и кто для него я, чтобы даже не являясь официальным жителем Креста, более того — даже этого не желая, выполнять всю вышеперечисленную работу?..

Я ведь не совсем ещё из ума выжила.

В век пост апокалипсиса устраиваться на бесплатную работу чернорабочего. По мне так умереть и то приятней.

Так что мыть пол в маленьком кабинетике в каком-нибудь административном корпусе я могла и два и три часа…

Часы. У Тайлера были часы! Механические, на серебреном браслете.

— С какого трупа стащил? — без особого интереса поинтересовалась я, помешивая палкой снег, таявший в большом чугуне для стирки. Это был мой первый день отработки.

— С трупа твоей бабушки.

Я и бровью не повела:

— Да ты ещё и старомоден.

— Не понял?

Снисходительно вздохнув, я тыкнула в Сиропчика палкой:

— И не поймёшь. Присутствие Блейка плохо сказывается на работе твоего мозга. Часы кстати тоже отстой.

Часы были, что надо! Но не стану ведь я поощрять его самолюбие.

Тайлер дико раздражал меня. Его самооценка была сверх завышена, будто бы он вообще отсутствовал в момент, когда Земля разваливалась на части и сейчас вёл себя так, словно без блата получил работу в администрации самого президента США.

Его до идиотизма самодовольная физиономия преследовала меня даже во снах.

Он выдавал мне указания (наказания Блейка) каждый день, четырнадцать часов в сутки! А это целых восемьсот сорок минут и страшно представить сколько секунд его присутствия в моей жизни! Я сходила из-за него с ума! У него не затыкался рот! При каждом удобном случае он норовил меня оскорбить, за что ему в ответ и прилетало, а он с ещё большим удовольствием лишал меня минут отдыха, или еды.

Он садист! Ещё какой садист!

Что касается моего состояния, как физического, так и морального, то здесь дела обстояли не совсем хорошо. За две недели мой организм послушно добрался до уровня — «приемлемое состояние». Моё ушибленное колено практически не беспокоило, рана от пулевого давала о себе знать, но к этой боли я просто привыкла. А во всём остальном… ничего обнадёживающего.

Я терпеть не могу когда другие меня жалеют, но ещё больше ненавижу жалеть себя сама, так что нет, депрессии это не моё. Всё стало просто… просто бессмысленно. Я честно пыталась абстрагироваться, запирала мысли и воспоминания в клетку разума, но они каждый раз находили из неё выход. Кристина стала моим самым большим ранением в жизни. И эта рана вряд ли когда-нибудь затянется. А если и затянется, рубцы никуда не исчезнут.

Почему я осталась в Кресте? Почему не строю гениальных планов об угоне вертолёта и побеге? О побеге куда? О побеге к кому? Жизнь требует движения, а мне больше некуда двигаться. Способны ли вы понять меня?.. Смысл действительно пропал и это не моя придумка. Его нет. Я даже всерьёз её больше не воспринимаю. Какая разница, если жизнь, всё равно что лотерея без выигрыша — из неё всё равно никто не выйдет живым.

Как сказал один немецкий учёный, один из тех, кого любил цитировать отец: жизнь — это карантин у входа в рай. В моём случае — в ад, но в остальном я полностью согласна.

Так что я просто плыву по течению.

Смиренно.

Ну, или почти. Характер ведь не изменишь за две недели. Да и надо это мне?..

Нет.

Вам интересно, что стало с Чейзом?.. Мне тоже.

Кира заглянула ко мне лишь единожды, и выражение её лица не говорило ничего хорошего, в прочем… моё лицо при её появлении стало выглядеть примерно также. Кажется от уровня сомнительных подруг, мы опустились к уровню, мягко говоря — недолюбливающих друг друга…

Она обработала раны, включая ту, что осталась от зубов твари, выдала несколько упаковок бинта и пузырёк заживляющей мази, сообщила, что воспаления нет, а также о том, что в дальнейшем раны мне придётся обрабатывать самой. У Киры нет времени мотаться по сектору Блейка, а если другой врач будет осматривать мои ранения, то след от зубов он точно игнорировать не станет.

Затем она по указанию Дакира взяла у меня несколько пробирок крови.

— Это ещё зачем?

— Дакир сказал, ты возражать не будешь. Вы вроде как договорились?..